|
Магомед САИТОВ
- Здесь находятся в основном многодетные семьи. Люди просто нашли для своих детей какое ни на есть убежище. Условия невыносимые: ни питания, ни медицинской помощи, ни нормальной школы. Но все это люди вынуждены терпеть только из- за того, что хотят спасти своих детей. Дома, в Чечне, наши дети могут стать жертвами зачисток. Для кого сегодня является секретом, что российские военные 10-летних ребят причисляют к потенциальным боевикам? Среди нас есть женщины, старики, больные и инвалиды. Нас называют перемещенными лицами, лицами без статуса. Только десять человек среди нас являются работоспособными! Мы перестали быть гражданами!
Чечня в составе России, а чеченцы и русские, состоящие в браке с чеченцами, - “вынужденные переселенцы”! Кто сказал, что мы вправе жить по человеческим законам, в человеческих условиях только на островке под названием “Чечня”? Миграционная служба Тверской области до сих пор не предоставила нам статус беженцев. Более того - принято дискриминационное решение: всем русским, находящимся здесь, с нами, выдали документы, подтверждающие статус вынужденных переселенцев, а нам, чеченцам, – отказали. Дело дошло до такого абсурда, что в смешанных семьях статус переселенца дали детям, записанным в паспорте русскими, а их же братьям и сестрам, записанным чеченцами, отказали. Или же мужу - чеченцу не дают статус, а его супруге дают. В миграционной службе нам объяснили, что чеченцы не подпадают под статус, так как нашей жизни не угрожала опасность, дескать, в опасности были только русские. Мы и не знали, что бомбы, оказывается, выбирают по национальному признаку...
Дети родителей, имеющих статус, подпадают под президентскую программу “Дети России”. Дети Анголы, Китая, Вьетнама, пребывающие в России, могут считаться детьми этой страны, а мои дети, родившиеся в России, таких прав не имеют.
Нам давали раньше 15 рублей в сутки. Это спасало от голодной смерти, но и только. А с 15 августа 2002 года нам перестали выдавать и эти копейки.
Мы стали бить тревогу, метаться по всевозможным инстанциям. Как же так: только из-за того, что мы - чеченцы, нас лишили и этого несчастного пайка! Чего мы добились? Представьте себе: с довольствия сняли и русских!
Не всех, конечно... Мы стали жертвами политики двойного стандарта. Сейчас мы существуем во многом благодаря поддержке “Новой газеты”. Помогают благотворительные организации: “Гражданское Содействие” Светланы Ганнушкиной, “Форум переселенческих организаций” Лидии Графовой, чеченская диаспора в Твери, Шамиль Хазрат из Московской Соборной мечети. Спасибо им всем! Спасибо Вячеславу Измайлову и Эльвире Горюхиной, всем тем, кто помогает им поддерживать нас и материально, и морально! Я рад, что могу сказать им через вас простое человеческое спасибо! Федеральная миграционная служба делает все, чтобы закрыть наш Центр и вернуть нас в Чечню. Этим же занимается и весь персонал пансионата. Идет целенаправленная травля чеченцев и русских, хотя ничего из этого не получится. Любые бытовые конфликты между нашими детьми, которым по 5-6 лет, пытаются использовать против нас. Вплоть до того, что подключают к этому журналистов. Так, в некоторых местных газетах, например, пишут: “...чеченцы рожают и растят здесь детей, а ведь рядом находятся атомные станции. Чем это может завершиться?” Словом, чеченцы в России – униженные, преследуемые, бесправные люди. К нам относятся, как к людям, приехавшим отдыхать в санаторий, у которых закончились путевки. Показывают по телевизору чиновников из Чечни, те разглагольствуют о необходимости возвращения домой, о том, что гарантируют безопасность, но при этом их самих сопровождают несколько десятков до зубов вооруженных охранников, они трясутся в бронированных машинах. А что, жизнь наших детей не так важна?
Елена ГАВКИНА
- Родилась я в Грозном в 53-м году. Всю жизнь там прожила. Родила трех сыновей. Имела свой дом и квартиру. Началась перестройка, и, как и во многих республиках Союза, начались проблемы и у русского населения. Конечно, с теми чеченцами, с которыми мы всю жизнь прожили, у нас были прекрасные отношения. Но в семье не без урода. В 1993 году вооруженные люди в масках отобрали у нас квартиру и документы. Тем не менее мы как-то жили, пока не вспыхнула война. Я 30 лет проработала на госпредприятии, в связи. Было очень тяжело всю первую войну. Думала, что и вторую войну продержусь там. Но соседи, чеченцы, предупредили, чтобы я вывезла из Чечни своих сыновей, пока не пришли ваххабиты...
В октябре 99-го, когда начались бомбежки, мы выехали. Но перед этим 13 дней просидели на трассе Ростов-Баку, под открытым небом, нас не пропускали через блок-пост! Мои сыновья прошли фильтрационный лагерь!.. Вся их вина была в том, что им 26, 21 и 18 лет!
Я приехала в Москву, к брату. У него в однокомнатной квартире своих пять человек. Обратилась в миграционную службу, и меня с сыновьями направили в это захолустье. Три года нас держали без всякой определенности. Кормили кое-как. Но мы привыкли жить с чеченцами, хорошо понимаем друг друга. С русскими нам сейчас намного тяжелее. О власти я и не говорю!.. За три года правительство о нас и не вспомнило.
Теперь нас из-за какого-то пайка разделили с чеченцами по национальному признаку!.. Нам дали статус, а им - нет. Нас признают вынужденными переселенцами, а их временно перемещенными лицами. Считают, что их родина там.
Сначала их лишили питания. Они возмутились, и власть приняла меры: теперь нас тоже не кормят. При этом идет давление со всех сторон, не понять, чего от нас хотят? Куда-то нас пихают на временное жилье по колхозам и совхозам. Почему я, имея 30-летний опыт работы инженера связи, должна коров доить? И сыновья у меня: один учился в институте, другой компьютерщик. Все трое контужены. Более того, я больна, у меня в голове и в легком осколки. Почему я, потеряв в Чечне все, здесь должна начать с нуля? Почему правительство не выплачивает компенсации за потерянные имущество и жилье? О возмещении морального вреда я и не говорю. Тогда мы сами себе купим дом или квартиру, где хотим. Может, опять же - на Кавказе. Знаете, родина есть родина. Мы были людьми, а сделали нас, извините за выражение, - дерьмом.
Марха САИТОВА
- В первую войну мы не уезжали из Чечни. У нас пятеро детей. Трое с больным сердцем, один ребенок получил инвалидность, “подарок” от войны: девочка онемела от бомбовых ударов. Она только здесь, после лечения в санатории, начала говорить. Это какая должна быть мать, чтобы с такими детьми возвращаться на войну? Покажите мне такую мать! Дети до сих пор не могут отойти от ужасов, которых насмотрелись в Чечне. Рисуют бомбежки, зачистки... Четверых детей из пяти я вынуждена была, вопреки всем обычаям, отдать в детдом. Теперь я уравнялась, если от меня этого добивались, с теми русскими, у которых при живых родителях дети растут в детских домах.
Я в страшном сне не могла увидеть, что в свои сорок лет вынуждена буду отдать детей в детдом из-за того, что не в состоянии элементарно прокормить их, дать им образование. И это с высшим образованием и у меня, и у мужа, с хорошими профессиями!.. Я – врач! Работоспособный муж, хотя здоровье в последние годы сдает. Я хочу, чтобы мои дети, когда бы мы ни вернулись домой, через пять, десять лет, были образованными людьми и полезными своей земле.
Мы перестали мечтать. Все мечты убила война. Мы мечтаем, чтобы был мир на нашей земле, чтоб перестала литься кровь человеческая, чтобы я увидела своих родителей живыми, чтоб не слышали каждый день: “Убили”, “Расстреляли”, “Зачистили”, “Пропал”, “Оглох”...
За что нам все это?..
Лидия ДУДАЕВА
- Я уроженка Тверской области, русская. В далеком 1978 году, по распределению, уехала в Чечню работать учительницей. Там создалась семья. Взрослая дочь у меня, ей 22 года. По воле судьбы, из-за второй уже войны, в 2000-м году мы попали сюда. Получается, я беженка на своей родине! У меня здесь не осталось наследства. Родители умерли давно. Нам с мужем и дочери дали здесь статус, а зятю, он тоже чеченец - отказали. То есть получается, как на железнодорожном переезде: сидят и смотрят друг на друга. Сейчас нам предлагают временное жилье. А это жилье разве не временное? Оно так и называется, ЦВР – центр временного размещения.
И вообще, почему я, прожив 20 лет в столице республики, должна идти работать дояркой, свинаркой или пастухом? Имея диплом о высшем образовании, я, наверное, должна была бы быть востребована в своей стране в соответствии со своими способностями!..
В Чечне ко мне было больше уважения! 24 года я живу среди чеченцев. Я благодарна судьбе за то, что моя жизнь была связана с ними. Почему? Потому что очень многому хорошему в жизни я научилась только там. Главное, что там есть, – уважение к старшим, ведь даже просто одно слово старшего брата становится законом для брата младшего. Почему у чеченцев бывают здоровые семьи? Потому что девушки у них не имеют “вредных привычек”...
В 1991 году я приняла Ислам.
Я сделала это по зову своего сердца, поскольку должна идти со своим мужем до конца своих дней. Я боялась, что дочь не выучит чеченский язык. Но она даже выучилась читать и писать, хотя ее отец не пишет на родном языке. Теперь у нас две внучки, пяти и трех лет. Моя свекровь была для меня, как родная мать. Когда я впервые пришла к ней в дом, я сказала ей: “Если медведя в цирке учат кататься на велосипеде, то я, наверное, тоже чему-нибудь научусь. Я человек из другого мира, ничего не знаю, научите меня всему, согласно вашим обычаям...”
У нас жизнь сложилась очень хорошо. Если бы мне пришлось начать все сначала, пройти все испытания заново, я ни на минуту не задумываясь, выбрала бы именно этот путь!..
Выражаем благодарность за помощь в подготовке материала Мовлади Акуеву и Хамзату Дадаеву
|
