Назад Вперед

КРУГИ НА ВОДЕ

Алматы-Маловодное-Казатком-Алматы — два года спустя

Санат УРНАЛИЕВ, Лукпан АХМЕДЬЯРОВ специально для «ДОШ»

Два года назад, 18 марта 2007 года, в селах Маловодное и Казатком под Алматы произошли погромы чеченцев. Погибли пять человек: трое братьев Махмахановых, а также Садыков и Бугутов - участники нападения на дом этой чеченской семьи. Случившееся стало шоком для казахстанского общества и вызовом для действующего президента Назарбаева. Межнациональное согласие всегда было самым веским аргументом режима в политической полемике о дееспособности стареющего президента. Что изменилось в казахстанском обществе спустя два года после тех драматических событий? Насколько сильно изменилась жизнь людей, на глазах которых все это происходило? На эти вопросы мы попытались найти ответы, посетив место событий в феврале этого года.

Базарный день
Село Маловодное Енбекшиказахского района нельзя назвать глубинкой. Меньше часа езды от Алматы - бывшей столицы Казахстана, и вот мы уже возле рынка в центре поселка. Базар в Маловодном - это место, где можно узнать последние новости. 18 марта 2007 года Дашма Байтиева, торгуя в своем магазинчике на базаре, услышала, что неподалеку, у здания сельской администрации, собралась большая толпа мужчин и вроде бы назревают какие-то разборки. Значения этой новости она не придала. С утра ее внимание было больше занято другим вопросом - как скоро через поселок проедет кортеж премьер-министра. По этому случаю полицейские приказали коммерсантам закрыть свои лавочки на рынке, пока не проедет кортеж. Спустя несколько часов Дашма услышала, что в соседнем селе Казатком произошла какая-то массовая драка. Через час участники этой драки, те самые мужчины, которые с утра кучковались у здания сельской администрации, приехали на рынок, и Дашма увидела их воочию. - К базару стали подъезжать машины. Очень много машин. Оттуда стали выходить мужчины. Они были возбуждены и что-то кричали. Вдруг послышались выстрелы, и я увидела мужчину, который стоял у дороги и стрелял из ружья в воздух. К моему киоску подбежали молодые ребята и стали палками бить стекла. Они хотели разбить стекла в соседнем киоске, но их кто-то остановил, крикнув: «Тот магазин не трогайте! Он не чеченский». Тут я наконец расслышала, что кричали эти мужчины: «Чеченцы, убирайтесь из Казахстана!», «Мы вас убьем!» и так далее. Они стали грабить чеченские киоски и прилавки. У меня забрали сигареты, пиво, все, что попадалось под руку. У овощников уносили мешками капусту, овощи, фрукты. Я ничего не поняла. Пыталась драться с этими налетчиками, но меня почти сразу унесли в глубь магазинчика. Длилось это около получаса. Потом все расселись по машинам и уехали. Я никого не узнала. Это все были ребята не из нашего поселка, - вспоминает Дашма.

Взрослая неожиданность
Хронология того дня и всех последующих более или менее точно восстановлена, этим занимались как во время следствия, так и при судебных разбирательствах. Во второй половине дня толпа из 200-300 мужчин приехала на машинах в село Казатком (в 8 километрах от Маловодного) в сопровождении полицейских и ворвалась во двор местных жителей, чеченцев Махмахановых. Результат этого погрома - сожженный дом и пять убийств: были забиты до смерти трое братьев Махмахановых, Хаджимурат, Нажмутдин и Амир и застрелены двое из нападавших. В этот же день нападениям подверглись еще несколько домов этнических чеченцев в Маловодном. Два последующих дня толпа устраивала беспорядки в Маловодном и требовала от властей выдать им остальных членов семьи Махмахановых. Случившееся было полной неожиданностью как для местных казахов, так и для чеченцев. - Я ничего дурного не могу сказать про казахов. Жизнь в поселке и в округе была нормальной. Я не помню, чтобы между казахами и чеченцами были какие-то трения или претензии друг к другу, - говорит Дашма. - А сейчас, после тех событий, что-то изменилось? - спрашиваем мы. - Да... сейчас многое иначе. Уже не так, как раньше... даже не знаю, как это выразить словами, - видно, что Дашма затрудняется с ответом. Чтобы понять, что же изменилось в жизни этого села, нужно быть местным человеком. Приезжему эти изменения уловить очень трудно. Вроде бы все попрежнему: Дашма так же торгует на местном рынке, и рядом с ее магазином ведут свою торговлю казахи. Они здороваются, подшучивают друг над другом, как и раньше. Как и раньше, во дворе местной школы резвятся мальчишки - местные дети из чеченских, казахских, курдских и турецких семей. Но что-то изменилось...

Живые и мертвые
Кровавые события марта 2007-го внесли в размеренную жизнь этих людей свои поправки. Самые разительные перемены произошли в двух семьях - чеченцев Махмахановых и казахов Садыковых.
Махмахановы навсегда уехали из Казаткома, и семью, словно порывистым мартовским ветром, развеяло по миру. Отец семейства - престарелый Эльса - в одиночестве коротает дни в Маловодном. Его супруга вместе с сыном Садо в Алматы.
- Отец не хочет уезжать далеко от дома, где прожил всю свою жизнь. А мама после тех событий даже слышать не хочет о Казаткоме. У нас было раньше принято собираться всей семьей на выходные в родительском доме в Казаткоме. А теперь... кому собираться? Хаджимурата, Нажмутдина и Амира нет в живых. Папа в Маловодном, мама в Алматы. Собраться бы, а где? - говорит Садо Махмаханов.
Садо, огромный, как сказочный витязь, когда говорит об этом, словно съеживается, становится ниже ростом. Он показывает нам фотографии своих убитых братьев. Маленькие, 3 на 4, эти фотографии Садо переворачивает своими большими пальцами так осторожно, будто боится их повредить.
- Я часто на них смотрю. До сих пор дышать трудно становится, когда думаю о том, что их больше нет. Что они сделали такого? За что их убили? - спрашивает Садо.
Кулгайша Садыкова, мама убитого 30- летнего Сабита Садыкова, как и Садо, подолгу разглядывает фотографию своего сына, которого больше нет. Большой портрет - единственная фотография взрослого Сабита. На других он запечатлен ребенком. Вот он с мамой и с двоюродным братом Азаматом. Мальчишкам по 6-8 лет, они сидят на коленях у молодой женщины под сенью раскидистого дерева. Как и в доме Эльсы Махмаханова, в доме Кулгайши так же неуютно и сумрачно. Но в отличие от старика-чеченца, эта женщина-казашка непоколебима в своей вере, что ее сын погиб за национальную честь.
- События в Маловодном и Казаткоме вызвали широкий резонанс в стране. Были митинги, народ выходил на улицы, погиб мой сын. Не будет ошибкой, если скажу, что в этом событии участвовали все казахстанцы. Это события, которые затронули национальный дух народа. У меня лично не было и нет причин и желания для разжигания межнациональной розни между чеченцами и казахами. Но задето наше национальное достоинство, что и повлекло это событие. Народ же не поднимется просто так. До сих пор народ в обиде: почему государство не привлекло к ответственности никого со стороны чеченцев? - говорит Кулгайша.
Педагог по образованию, Кулгайша даже сочинила стихи по этому поводу. В них тоже много о попранной гордости и праведном народном гневе. Эти стихи и газетные вырезки с публикациями о событиях в Маловодном она хранит в отдельной папке. Искренне верит, что когда-нибудь имя ее сына будет увековечено, и уж тогда эта папка приобретет особую ценность.

Широко закрытые глаза Астаны
 Восприятие чеченских погромов как проявления народного гнева - вот оно, главное изменение в Маловодном после 18 марта 2007 года. Ничего удивительного в этом нет, если вспомнить, какая официальная оценка была дана тем событиям властями Казахстана в первые дни, по свежим следам случившегося.
Шамиль Махмаханов так же, как Кулгайша Садыкова внимательно отслеживает все публикации на эту тему.
- Я до сих пор не могу понять, откуда Серик Абдрахманов (тогда еще депутат парламента Казахстана - прим.ред.) мог взять, будто наша семья, как он заявил, житья не давала местным жителям. У нас всегда были хорошие отношения с соседями. И большая часть наших друзей - казахи. В те дни мне все хотелось спросить у Абдрахманова: «Покажи мне хоть одного казаха, которого бы мы обидели!» - говорит Шамиль.
В первые дни после трагедии официальная Астана свою позицию по отношению к случившемуся сводила к эмоциональной риторике. Серик Абдраманов, избиравшийся в парламент по округу, куда входит село Маловодное, приехал усмирять беспорядки, которые он предпочел назвать «стихийным митингом».
- Всем известно, что Махмахановы жили, не как все. Все случилось из-за того, что некоторые чеченцы стали чувствовать себя слишком вольготно, - заявил тогда депутат журналистам, комментируя кровопролитие в Казаткоме.
Вслед за депутатом в таком же духе высказался и президент страны Нурсултан Назарбаев:
- Я никому не позволю раскачивать лодку межнационального согласия... Видимо, кто-то забыл, что Казахстан в свое время приютил, накормил и обогрел этих людей (имеется в виду депортация чеченского народа в феврале 1944 года, - прим.ред.).
Как видите, в то время власти абсолютно не желали давать правовую оценку случившемуся. Не удивительно, что в поселке, где раньше и знать не знали, что такое межнациональная рознь, сегодня все явственнее чувствуется националистическая интонация в воспоминаниях очевидцев трагедии.
Но о том, насколько несостоятельные обвинения были брошены в адрес семьи Махмахановых, говорят даже те, кто сегодня настроен против чеченцев.
- Ну, как их охарактеризовать? Старшие дети Махмахановых никого никогда не трогали. Зря на кого-то наговаривать, не стоит. Трое погибших братьев просто попали под шумовку. А так все они порядочные, - это говорит Тамара Садыкова, мать Азамата Садыкова, одного из осужденных по делу об убийстве братьев Махмахановых. Тамара так же, как Кулгайша, склонна
идеализировать поступок своего сына. В прошлом году ее сын был осужден к 12 годам строгого режима.
- Я парней не осуждаю. Казахи пошли туда ради национальной чести. И не могу осуждать остальных, мол, мой сын сел, а другие на свободе. Все они вместе пошли за национальную честь, - твердит она вслед за Кулгайшой.
Сегодня многие в Маловодном отмечают, что участие чеченцев в общественной жизни села значительно снизилось.
- Чеченцы сейчас вообще присмирели. Даже на улицу не выходят. Точно не знаю, но говорят, что несколько чеченских семей переехали. Когда встречаюсь на улице с чеченцами, чувствую большую тяжесть на сердце. Честно, я даже на них смотреть не хочу, - говорит Тамара Садыкова.
- Да, мы и правда замкнулись. На улицу стараемся не выходить. Но так ведь не может вечно продолжаться. Многие из нас родились и выросли в Казахстане. Я, например, ни разу в жизни не была в Чечне. Меня туда и не тянет. Здесь моя родина, и мне непонятно, почему здесь я как будто не своя, - говорит Дашма.

Глубина Маловодного
О том, как сильно изменилась жизнь чеченцев в Маловодном, более обстоятельно рассказывает Ражауди Гучиев, этнический чеченец, родившийся и выросший в Казахстане. С ним мы встретились в доме Эльсы Махмаханова. Ражауди периодически приходит навестить старика, рассказать о последних новостях. По его словам, после мартовских погромов он все чаще стал слышать от своих односельчан-казахов националистические реплики.
- В автобусе, в магазине, то и дело слышишь: «Вы едите наш хлеб, вы здесь живете». Есть люди, больные национализмом. Они думают, что, обвинив какую-то одну национальность, народ, можно решить проблемы всех казахов. В свое время в Казахстан выселили 21 народность. Они наравне с казахами строили, пахали, пасли скот. Те же Махмахановы всю жизнь занимались самым тяжелым трудом - скотоводством. Что же, если бы Махмахановых не было, местные казахи стали бы жить лучше? Богаче? Но все чаще нам дают понять, что мы чужие на этой земле. И эта тенденция идет по нарастающей, - говорит Ражауди.
По мнению Ражауди, случай в Маловодном - лишь частность, которая показывает, как изменилась ситуация во всем Казахстане.
- Маловодное ведь не первый случай. И не единственный. Были еще раньше столкновения в некоторых селах: в Чилике с уйгурами, в Маятасе с курдами, массовое избиение турецких рабочих в Атырау. В Казахстане разжигание межнациональной розни - уголовное преступление. Так говорится в законе. Но не было еще ни одного случая, чтобы за это кого-то наказали. Это же не говорит о том, что в Казахстане национализма нет. Причина в том, что власть не хочет признать очевидного. Посмотрите - 200-300 человек в течение нескольких дней устраивают погромы, сжигают дома, грабят магазины, убивают троих людей. А сажают только троих, и ни одного из них не осуждают за разжигание межнациональной розни. Я не знаю, почему так делается, но точно знаю, к чему это приведет. Люди, страдающие национализмом, на этом примере видят, что закон различает людей по национальному признаку. Для одной национальности закон есть, а для другой нет. Закон ведь должен работать независимо от национальности. Получается, что, замалчивая проблему, мы ее не решаем, мы ее усугубляем, - считает Ражауди.
В прошлом году закончился суд по факту нападения на дом семьи Махмахановых. Троих участников погромов приговорили к длительным срокам лишения свободы. Людей осудили за убийство, уничтожение чужого имущества и по прочим статьям уголовного кодекса. Таким образом, власть решила, что можно в этом деле поставить жирную точку. Позиция официальной Астаны однозначная - в Маловодном, впрочем, так же, как в Чилике, Маятасе и Атырау, фактов разжигания межнациональной розни не было! Вместо эпилога Во всем Маловодном есть только один человек, который считает, что в отношениях между казахами и чеченцами ничего не изменилось. Это глава семейства Махмахановых, 78-летний Эльса. В далеком 1944-м его депортировали в Казахстан по воле «отца народов» Сталина. Тогда ему было 13 лет. Он вырос на этой земле, много работал, женился и обзавелся самой большой семьей в округе. С годами память о далекой Чечне выветрилась, и детские воспоминания совсем поблекли. Дети выросли, появились внуки. Эту землю он считает своей родиной. Когда мы приехали в Маловодное, Эльса Махмаханов настоял на том, чтобы поехать вместе с нами в Казатком. - Я вас познакомлю со своими друзьями-казахами, такими же стариками, как я. Мы всю жизнь прожили бок о бок. Они вам расскажут о моей семье, обо мне. Вы спросите у них - кто такой Эльса Махма- ханов? Есть ли у них обиды ко мне, к моей семье? Они вам обязательно расскажут, как дружно мы жили, - твердил старик по дороге в родной поселок. В Казаткоме Эльса показал нам дом своего давнего соседа. - Вот зайди сюда. Там друг мой живет. Скажи ему, что Эльса приехал. Знаешь, как он плакал, когда мы уезжали? Пусть выйдет, мы поздороваемся, - напутствовал Эльса. Из дома вышел аксакал, подслеповатыми глазами он некоторое время с недоумением смотрел на нас. - Ассалам малейкум!. - Уалейкум салам, сынок! Кого ищешь? - спросил аксакал. - Отец, вас зовут Бисатай? - Да, это я. Чем могу помочь? - морщины на лице старика разгладила улыбка. - Бисатай-ага, мы хотели поговорить с вами о бывших соседях - Махмахановых. Там за воротами в машине Эльса Махмаханов. Он тоже хотел с вами поздороваться... Лицо старика вмиг стало хмурым, отчужденным. От улыбки не осталось и следа. - Не знаю такого. У нас он давно не живет. И вообще не беспокой меня! - старик поспешно захлопнул передо мной дверь. Я вернулся к машине. Эльса Махмаханов спросил: - Ну, что он сказал? Выйдет он на улицу? Пришлось соврать: - Дядя Эльса, нет твоего друга дома. В город, говорят, уехал. Вернется не скоро.

Назад Вперед