Саид Бицоев


В феврале 1944 года в горах Чечни были заживо сожжены несколько сот мирных жителей. Самому старшему исполнилось 110 лет, самые младшие родились в день трагедии...
В ночь на 27 февраля 1944 года в горах выпал крупный снег, осложнив движение в высокогорные селения для войск НКВД, выполняющих специальное задание правительства. Несколько дней назад приведен в исполнение приказ о депортации чечено-ингушского народа. Сложнейшая операция проведена блестяще: почти полумиллионное население равнинной части согнали на железнодорожные станции и, погрузив в вагоны, отправили в Среднюю Азию.

В горах, куда не могли добраться «студебеккеры», еще остаются люди в древних каменных саклях, которые ничего не знают о событиях на равнине. Как быть с ними? Отправлять с новыми эшелонами? Это сопряжено с огромными трудностями. Кроме того, НКВД отчиталось об успешном выполнении задания.
В результате пришли к решению - часть населения согнать вниз и отправить вслед за другими. Оставшихся, кто не сможет спуститься самостоятельно: больных, детей, престарелых - сжечь. Кто подал эту бесчеловечную преступную идею, кто ее поддержал, одобрил, мы сегодня не узнаем. Расскажем о событиях лишь то, что донесли до нас свидетельства чудом уцелевших очевидцев.
Существует много версий о причинах высылки чеченцев и ингушей, начиная с белого скакуна, якобы предназначенного в подарок фюреру, вплоть до прямого пособничества гитлеровцам. Хотя, как известно, гитлеровские войска ни дня не были на территории ЧИАССР. В горах действительно скрывались бандиты, которым часть населения сочувствует. Многие из них вступили в конфликт с властями по поводу чрезмерно жестких методов коллективизации. Но даже их численность, по информации НКВД, не превышала 335 человек. Не так много на целую республику. Однако в Москву шли ложные донесения о героической борьбе чекистов с местными бандформированими, насчитывающими чуть ли не десятки тысяч человек, а все чеченцы и ингуши поголовно поддерживают их. Вот такая пропаганда скорее всего и стала основанием для депортации целого народа.
23февраля 1944 года (Берия любил подгонять «мероприятия» к какой-либо торжественной дате) сотни составов двинулись в холодный неведомый край, унося в мерзлых вагонах обреченных жителей вековых башен. А через несколько дней колонны войск НКВД вернулись в горы. Оставшихся жителей со всех хуторов Нашхоевского округа собрали в селении Хайбах под предлогом формирования колонны для дальнейшей отправки на равнину. Утопая по колено в снегу, медленно двигаются вереницы людей в сопровождении военных. Жителей собрали в конюшне колхоза имени Лаврентия Берия, которую предварительно подготовили, обложили сеном, соломой, «чтобы до подхода повозок с лошадьми люди не мерзли». Вместе с больными, детьми и стариками остались молодые люди, не пожелавшие бросать своих близких. Когда все собрались (горцев оказалось более семисот человек), ворота конюшни накрепко закрыли. Возглавляющий операцию начальник Дальневосточного краевого управления НКВД Гвешиани отдал приказ... поджигать. Капитана Громова и молодого бойца истребительского батальона Дзияудина Мальсагова (присутствие чеченца в этот момент оказалось для всех неожиданностью), пытавшихся остановить массовое зверство, быстро нейтрализовали. Обложенная со всех сторон колхозная конюшня мгновенно вспыхнула. Внутри здания раздались крики, стоны людей, женский плач! Когда стены и крыша оказались в огне, деревянные ворота под натиском людей рухнули и обезумевшая толпа вырвалась из адского пламени. Горящие живые факелы, на лицах которых застыл ужас. Гвишиани невозмутимо скомандовал: «Огонь!». Из десятков стволов раздалась автоматная очередь. Бегущие первыми падают под градом свинца, заслоняя собой выход. Никому не удалось выйти. Ни один не спасся. Через несколько дней Громов и Мальсагов сумели вернуться в Хайбах. Солдат уже не было. Возле конюшни, от которой остался лишь кровавый пепел, возилось несколько местных жителей. Как выяснилось, в тот трагический день они на рассвете ушли в горы за дровами и только по случайности остались живы. Они видели казнь своих земляков. А когда войска покинули горы, вернулись, чтобы по мусульманскому обычаю предать их останки земле. Жандар и Ясу Гаевы, Элберт Хамзатов, Ахмад Гамаргиев и другие проделали нечеловеческую работу. Рискуя ежеминутно попасть под автоматный огонь (оставшиеся в горах де-факто считались бандитами) без сна и отдых трое суток долбили они мерзлую землю и хоронили сожженных людей. Жандар Гаев читал над каждым Ясин.
В 1945 году, оправившись от потрясения, Дзияудин Мальсагов написал из Казахстана письмо «отцу всех народов». Рассказал о массовом сожжении людей в Хайбахе и обо ужасах чекистских палачей. Через месяц его вызвал начальник Талды-Курганского областного управления НКВД Юдин.
- «Еще раз напишешь - голову сниму», пригрозил он.
Из-за письма Мальсагова сняли с работы. Но Зияудин не оставил надежду предать гласности варварство, очевидцем которого он стал. Капитан Громов часто пишет ему, что не может тоже забыть этот кошмар...
В 1956 году в Алма-Ату приехал Хрущев. Во время совещания в оперном театре Мальсагову удалось передать Никите Сергеевичу письмо, а позже и поговорить с ним. Через некоторое время комиссия ЦК КПСС, которую возглавлял заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС, начала расследование. В течение нескольких месяцев скрупулезно изучалась обстановка, остатки кровавого пепелища, которое и через 12 лет хранило следы массового зверства. Все подтвердилось.
Хатынь... Лидице... Саласпилс... К этому скорбному списку добавилось имя чеченского аула Хайбах, которого уже нет ни на одной карте мира...
«Комсомольское племя», 1989 г.