Саид БИЦОЕВ, специально для «ДОШ»

В середине восьмидесятых я работал в молодежной газете «Комсомольское племя» и по заданию редакции как-то поехал на встречу студентов с известным писателем Ахмадом Сулеймановым, которая проходила в библиотеке имени Чехова. Здесь я впервые услышал название старинного аула Хайбах и страшную историю сожжения людей во время депортации в феврале 1944 года. До этого ни разу ни в партийной, ни в комсомольской печати об этом не было ни слова. Видимо, власть боялась трогать больную тему.

После разговора я подошел к мэтру и спросил, готов ли он рассказать обо всем в газете? Ахмад дипломатично ответил: - Жим стаг (Молодой человек)! Я-то готов, но тебе вряд ли удастся это напечатать.
Впрочем, я тоже не был идеалистом и хорошо знал, что в Грозном не очень обрадуются, когда я предложу публикацию на тему, касающуюся выселения. Даже если меня в редакции поддержат, вряд ли пропустит цензура. Так я думал, но под свежим впечатлением рассказа Сулейманова в тот же день написал заметку и сдал руководству. Через полчаса меня вызвал к себе главный редактор Валерий Литвиненко.
- Старик, это очень серьезное обвинение! Ты можешь представить доказательства?
- В горах живут очевидцы и родственники погибших, которые могут подтвердить, - отвечаю.
- Этого не достаточно! Нужны архивные данные!
- Было бы странным, если бы НКВД протоколировал свои преступления, - попытался я возразить. Но главного мои доводы не убедили:
- Извини, старик. Не могу взять на себя такую ответственность. Литвиненко был человеком либеральных взглядов. К тому же наш земляк - родом из станицы Слепцовская. Однако тема выселения представлялась ему слишком опасной. И заметку пришлось отложить до лучших времен.
Однажды сидим в машине с Русланом Сагаевым - заместителем главного редактора нашей газеты - и Лемой Шахбулатовым - ведущим политическим обозревателем. Оказывается, сегодня он беседовал с Дзияудином Мальсаговым (замнаркома юстиции ЧИАССР в годы войны), который утверждает, что трагедия в Хайбахе произошла на его глазах. И что он готов подробно обо всем рассказать.
Поднявшись в Дом печати, я позвонил Мальсагову и договорился о встрече. Жил он недалеко, в Барском доме напротив театра имени Х. Нурадилова. На следующий день мы встретились и проговорили несколько часов. Потом еще общались по телефону, сверяли разные события, фамилии, даты.
Новую статью показывать Литвиненко я не стал. С одной стороны догадывался, что снова ничего не получится, с другой - не хотел создавать ему лишних проблем. Прошло еще какое-то время. Летом 1989-го главный редактор уехал на отдых и исполняющим его обязанности остался Сагаев.
Руслан вызывает меня и говорит: - Давай поставим Хайбах в номер! До сих пор не забуду своего волнения в тот момент. Конечно, очень хотелось поведать о жуткой трагедии читателям, но я понимал, что все может закончиться скандалом. В первую очередь для самого Сагаева. Ведь ответственность за каждое слово в газете несет он.
На мои соображения Руслан отозвался шуткой:
- Думаешь, будут бить?
А потом добавил:
- Надо рискнуть, даже если нас потом разгонят!
Сегодня принято восхвалять мужество тех или иных журналистов и исследователей, якобы отважившихся первыми рассказать о трагедии в Хайбахе. Любопытно, где они это напечатали, в каком году? И кто бы согласился их опубликовать? Ведь контроль над прессой был жесточайший. Это сейчас можно писать что угодно, не навлекая на себя никаких последствий. А тогда за любое неосторожное слово тут же следовали оргвыводы.
А тогда мы решили к своей публикации приложить статью на чеченском языке Ахмада Сулейманова, который долгие годы собирал в горах сведения о той жуткой драме и свидетельства очевидцев. Перевели текст на русский язык и поместили две заметки рядом.
Но оказалось, что это было только начало. Прежде всего нам следовало выяснить, кто дежурит в ЛИТО (отделе цензуры) и дождаться вменяемой смены, которая не будет чересчур придираться. Цензор мог запросто снять заметку без объяснения причин. Только после его визы издательство получало право печатать тираж. К огромной радости всей редакции, ближе к полуночи разрешение ЛИТО было получено.
Проблема возникла в неожиданном месте. Работники типографии отказались набирать взрывоопасный материал, заявив буквально следующее:
- Вы тут пишете, что русские сожгли чеченцев. Мы такой бред набирать не будем.
Честно говоря, подобной трактовки нам хотелось меньше всего. Да, погибшие были чеченцами. Это исторический факт, от которого не уйдешь. Но в материале не было даже намека на национальность чекистов. Напротив, одним из главных персонажей заметки стал капитан Громов, который вместе с Мальсаговым мужественно пытался предотвратить варварство, подвергая себя смертельной опасности. Мы начали искать в типографии более лояльного линотиписта. Молодая девушка-ингушка (к сожалению, забыл ее фамилию) охотно согласилась сделать набор, хотя в той же мере, как и все прочие, рисковала не только своей работой, но и свободой. Никто же не знал, чем все закончится!
Готовые гранки отправили на верстку. К тому времени вся типография уже была в курсе, что журналисты молодежной газеты «пропихивают» страшный материал. Возникла новая преграда. На сей раз верстальщицы отказались ставить гранки в номер.
Пришлось пожаловаться старшему мастеру издательства. Да'ша Акаева (Дала декъал йойла иза) была решительным человеком. Сама стала за стол и вручную сделала верстку «крамольного» номера. Все вздохнули с облегчением: тепер уже ничто не могло нам помешать. Ближе к утру газету начали печатать.
Что творилось в редакции на второй день - не передать словами! На восьмом этаже просто паломничество читателей! Кому-то не достался номер, кто-то пришел поблагодарить, приехали потомки хайбаховцев. Кругом слезы и плач! Звонки не умолкают! «Комсомольское племя» оказалось в эпицентре событий.
Затем настало время испытаний. Заметку бурно обсуждали по всей республике, но власть хранила упорное молчание. Все воды в рот набрали: и телевидение, и три республиканские газеты: «Грозненский рабочий», «Ленинан некъ», «Сердало». Только в частных беседах коллеги решались выразить солидарность. Зато нас открыто поддержали в трудную минуту руководители обкома комсомола - Лема Касаев, Хезир Бугаев, Усман Ериханов, Салман Атуев и многие другие. Пленум обкома даже не стал обсуждать публикацию, не говоря уже о том, чтобы «сделать оргвыводы».
Первый секретарь обкома партии Фотеев чутко уловил настроение в обществе. Тем более, что «Зеленое движение» уже собирало в Грозном многотысячные митинги против строительства Биохимкомбината в Гудермесе. В случае чего митингующие могли стать на нашу сторону. Поэтому Фотеев не стал раздувать истерию, а просто проглотил эту пилюлю.
Однако не дремало республиканское КГБ, в аппарате которого было немало сочувствующих палачам. Вскоре в редакцию пришел расстроенный Дзияудин Мальсагов. Ему звонили из госбезопасности и пригрозили «сгноить в тюрьме», если он не даст опровержение. Честно говоря, мы ожидали любой провокации, в том числе и в свой адрес. Узнав фамилию офицера, связались с ним и предупредили, что следующая заметка будет о нем, а также о том, что ЧК продолжает действовать в республике старыми методами.
Разговор подействовал. На дворе какникак был уже 1989 год. Власть хотя и принадлежала компартии, но горбачевские времена слегка поколебали ее. Одним словом, вся эта история закончилась для нас без последствий.
В том же году удалось перепечатать материалы о Хайбахе в журнале «Огонек», после чего со всей страны в редакцию хлынули письма жертв сталинских репрессий и их родственников. Эти письма мы опубликовали, добавив к ним комментарии местных историков.
На следующий год секретарем обкома КПСС был избран Доку Завгаев, после чего запретные темы чаще стали появляться в прессе.
Вряд ли стоит оспаривать первенство в освещении жуткой драмы. Если открыть интернет и набрать слово «Хайбах», вы не найдете ни одной строки ни о руководстве газеты «Комсомольское племя» тех лет, ни о работниках издательства, которые действительно проявили мужество, ни об авторах той публикации. И это справедливо. Ведь мы лишь транслировали то, что в трудное время собирали и сохраняли до нас другие, чьи имена действительно достойны памяти, как и имена жертв чеченского холокоста.
От редакции: далее перепечатываем статью Саида Бицоева, о которой говорилось выше, - ту, что была опубликована ровно 20 лет назад.