Назад Вперед

ЕСТЬ КЛИЕНТ

Елена САННИКОВА

Я не раз писала о Мадине Эльмурзаевой — медсестре, которая основала группу Красного Креста в разгар боевых действий в Грозном  и трагически погибла в феврале 1995 года.
Два года назад нам удалось издать ее  дневник  с пронзительными свидетельствами о кровавом хаосе в  Грозном,  о напряженной работе Красного Креста в те страшные дни еще «первой» войны, когда на улицах лежали  трупы, а раненые не имели возможности получить первую медицинскую помощь.

Узнав историю этой пламенной жизни, отданной спасению людей в  дни войны, трудно вообразить, чтобы общество не хранило память о героической женщине,  не окружило благодарной заботой ее детей, оставленных полусиротами.
Но наступает вторая чеченская война, и беды какой-то черной чередой снова и снова обрушиваются  на  семью Эльмурзаевых, на  детей и самых близких родственников Мадины.
Летом 2002 года вооруженные люди в масках, приехавшие на БТРах,  увели из родительского дома в селе Лермонтов-Юрт ее родного брата Алима — и он пропал без вести. Год спустя был арестован в Грозном ее младший сын Азамат, по ложному обвинению приговорен к 17 годам заключения и четыре года спустя зверски убит в лагере строгого режима  под Мурманском.  
Сегодня жертвой отечественного произвола стал старший сын Мадины — Билал.
«Билал для меня лучший друг, он будет благородный и красивый парень», — писала Мадина о сыне в своем дневнике незадолго до начала войны.
 Но юность Билала исковеркала война,  период смут и неразберихи между войнами тоже особой радости не принес. Несмотря на все трудности, он получил высшее образование, но в хаосе лихих лет не нашел ему применения. Работал строителем в Ингушетии, когда на Грозный вновь обрушились бомбовые удары. Потом он вернулся в Чечню, там его однажды постигла та же участь, что и многих других юношей: без всяких оснований, при случайных обстоятельствах он был задержан  в Грозном вооруженными людьми и подвергнут жесточайшим пыткам.  Выжил, но долго потом выздоравливал.  Отец собрал средства, чтобы Билал смог выехать за границу, подальше от опасностей, подстерегающих молодежь в Чечне. С женой и ребенком Билал жил в Польше, потом в Германии. Но  попытка устроить свою жизнь вдали от  многострадальной родины не принесла мира его душе. Тоска по родному дому и весть о гибели брата заставили его вернуться, пусть даже навстречу новым бедам.
Беды не заставили себя ждать. Ни единого дня!
«18 сентября 2008 года я сошел с поезда на Белорусском вокзале, — рассказывает Билал. —  Купив билет до Грозного, я договорился о встрече с друзьями, с которыми учился когда-то в Пятигорске. В парке возле Невского пассажа я сел на скамейку. Вдруг ко мне подошли трое молодых людей, представились сотрудниками  правоохранительных органов, спросили у меня документы и пригласили сесть в их машину. Они стали досматривать мои вещи, вытащили содержимое  портмоне. Я попросил их прекратить, тем более, что они выглядели совсем не бедными: одеты с иголочки, золотые часы, джип BMW.  Конфликтная ситуация накалилась. Они позвонили кому-то и сказали, что «есть клиент». Через некоторое время подъехали двое оперативников из Пресненского РОВД и забрали меня с собой. Как я понял, за меня они отдали 25 тысяч рублей. Меня отвезли в ОВД и при понятых вытащили из моих вещей какой-то сверток. Ночь я провел в отделении. Наутро со мной стал беседовать следователь, довольно молодой и, видимо, еще не сломанный системой. Я понял, что у меня есть два варианта. Первый — говорить правду, что сверток мне подложили. Тогда скорее всего — арест, возможно — пытки, минимум год заключения. Или — взять на себя то, что хотят на меня «повесить», согласиться на «особый порядок», есть такое понятие в нашей судебной системе. При той «легкой» статье меня отпускали под подписку с перспективой условного срока. Я выбрал второй вариант. И вот почему.  Я прожил в Европе два года и возвращался домой. Недавно я потерял брата. А так как в семье нас было только двое сыновей,  я посчитал своим долгом вернуться на родину и быть опорой  отцу. Кроме того, пожив за границей, я понял, что я патриот, как бы высокопарно это ни звучало. Одним словом, я пошел по пути наименьшего сопротивления».
Нужно добавить, что Билал спешил к детям.  Дело в том,  что, осуществляя переезд из Европы,   он отправил в Чечню жену с сыном еще весной, и в мае в Грозном на свет появился второй ребенок Билала — дочь. Арест затянул бы долгожданную встречу с семьей и с новорожденной дочерью на неопределенный срок. А Билал очень торопился. Едва вернувшись, он оказался перед выбором: или взять на себя несуществующую вину и поскорее попасть домой, или претерпеть мучения.
«Пока шло следствие, я мотался из Грозного в Москву по вызову следователя и прокурора. Однажды я заехал к своим друзьям в Тулу. Бродил по городу и встретил под вечер на улице  компанию молодых людей, человек около семи. Услышав, что мне в спину  что-то сказали про «черномазых», я обернулся, подошел к ним и сказал, что мужчину от ребенка отличает мужество говорить то, что думаешь о человеке, прямо в глаза. Попросил повторить сказанное. В ответ получил удар бейсбольной битой сзади. Меня стали избивать не на шутку. Если бы проходивший мимо парень не пришел мне на помощь, я бы скорее всего сейчас не говорил с вами. Вдвоем мы справились с нападавшими. Подъехал наряд милиции и спросил у нас, будем ли мы подавать заявление. Мы отказались. Еще четверо нападавших убежали, но милиция не стала их преследовать.
Наверное, все это было бы рядовым случаем,   который может произойти с любым чеченцем в России, если бы не одно обстоятельство.  Оказалось, что Игорь, парень, пришедший мне на помощь, служил в армейских спецподразделениях, участвовал в штурме Грозного в 1995 году и воевал в Чечне еще несколько месяцев, пока не был ранен и не попал в госпиталь. В то же время я сам был в Грозном, и действия, в которых участвовал он тогда, были направлены против меня и моих родных. Тогда в феврале я потерял свою мать, она была сотрудницей Красного Креста и погибла. Он вот — ранение получил. Мы были тогда по разные стороны баррикад. Сегодня мы не сумели в себе преодолеть  живое, естественное побуждение:  увидеть в друг в друге просто людей».
Билал вернулся из Тулы с опухшим от синяков лицом, с острой болью в ребрах. Уехал в Грозный — залечивать травмы и переломы. А потом приехал по вызову суда, и Пресненский суд  приговорил его к одному году условно. За несуществующее преступление.
Так встретила Билала родная страна: произвол милиции, судимость без вины, переломы ребер. Одетые с иголочки дельцы наркоконтроля без лишних раздумий бросили парня в жернова московского неправосудия. А спецназовец, по приказу властей воевавший с его народом, спас ему жизнь.