|
Новая жизнь башни Харса
Лидия МИХАЛЬЧЕНКО  Магомед Харсиев, самобытный реставратор и строитель, с понятной гордостью показывает восстановленную своими руками родовую башню.Позади нее и повыше виднеется чудом пережившая двадцатый век башня Хутиевых. Издали они совсем одинаковые – старинное сооружение и его заново рожденный собрат. Только приглядевшись, замечаешь, что две верхние трети башни Харса светлее нижней ее части. - Скоро сравняется, годы свое возьмут, - усмехается Магомед. Идея воссоздания древнего памятника сначала казалась ему несколько фантастической. Ведь от строения мало что осталась. Сначала хотели просто сохранить то, что есть. Для реставрации требовались большие средства, специальные знания и титанический труд. Однако моральная и финансовая поддержка старшего брата Алихана позволила Магомеду реализовать этот сложнейший проект. Теперь им обоим благодарен весь род Харсиевых. Для начала братья приступили к самому главному – к изучению аналогичных построек. Мерили основания башен, приглядывались к особенностям кладки, прикасались к обтесанным камням, пытаясь постичь секрет редкостной прочности и долголетия этих конусообразных сооружений. Узнали, что вместо цемента далекие предки использовали составы на основе извести. Этот материал Алихан отправил на анализ в НИИ строительных конструкций в Москве, и по его результатам из НИИ было получено заключение о составе материала. Магомед рассказывает: - В процессе обследования ряда башен мы убедились, что состав раствора, количество его компонентов, цвет и сама кладка на определенных этапах меняются. Камень добывался преимущественно зимой, а известь добывать и использовать можно было только при плюсовой температуре. Боевая, полубоевая и жилая башня строились раздельно. Об этом говорит почерк кладки. Мы мечтали максимально воспроизвести первоначальный облик родового гнезда.  По крупицам, по маленьким черточкам строители читали замысел древних мастеров, умевших без мощной современной техники сочетать компактность, лаконичность объема, функциональность и красоту. Башни естественно и гармонично вписываются в окрестный пейзаж.Но чтобы добиться этого, пришлось одолеть долгий путь. Подготовка к строительству длилась четыре года. Внутри башни было полно хлама и грязи, ведь в течение тринадцати лет, когда хозяев находились в ссылке, новые «жильцы» использовали их по своему усмотрению. Состояние было плачевное, много трещин. А сверху на эти древние камни предстояло нагрузить еще тысячу тонн. Мы сомневались, выдержат ли. Простукивали каждый дециметр стены, обнаруживали пустоты и заливали их цементом. Укрепление основания потребовало много времени. Зато теперь за устойчивость башни можно было не волноваться. Родственники охотно помогали в строительстве, ведь речь шла о доме их предков. Вместе собрали необходимое количество камней с берегов Терека, возвели строительные леса, соорудили подъемник, «журавль». Коль скоро дело все же происходило в наши дни, на помощь строителям башни пришло электричество. Подъемник доставлял тяжелые камни наверх. - Башня достигла тридцати метров, работая на высоте, мы опасались за жизнь рабочих. История родового гнезда не должна быть омрачена гибелью человека, - говорит Магомед. По замыслу братьев, заново отстроенная башня должна была стать не только фамильной ценностью, но и гордостью всей республики. Оказалось, что при настоящем желании, если не испугаешься труда, можно возвести даже старинную крепость. Замковый камень Десятилетняя Танзила Харсиева, дочь Магомеда, вспоминает: - Со стройки отец всегда приходил усталым, я переживала, чувствовала, что ему тяжело. День, когда папа закончил работу, поставил на вершину свода башни последний, замковый камень, был самым счастливым днем в моей жизни. Сбылась мечта - и моя и его.  Старейшина Джейрахского района, удивительно мудрый и приветливый Хусейн Эльмурзиев (на фото), полагает, что старинные башни необходимо восстанавливать. И не только потому, что они являются памятниками.Они коренные жители гор, - говорит старейшина. - Депортация изменила ингушей, повлияла на их мировоззрение, часть культуры была утрачена, но дух горцев, любовь к своей земле сохранились, несмотря на испытания. Как и сам народ, башни прошли сквозь века. Хусейн, как истинный мудрец, не вмешивается в политику. Однако сегодня он, как и многие ингуши, связывает свои надежды с новым президентом республики Юнус-Беком Евкуровым. Являясь авторитетом для своих земляков, Хусейн призывает их поддержать новое руководство Ингушетии в его сложной работе. Обстановка в республике действительно этого требует. Кости предков Чтобы проехать в Джейрахский район, нужно специальное разрешение. В приграничную с Грузией зону простых туристов не пускают. На блок-постах федеральные военные подробно выясняют цель нашей поездки. Впрочем, про эту маленькую неприятность быстро забываешь, так хороша здешняя природа. И архитектура, хотя… Глава администрации Ляжги, Магомед Точиев, указывая на свой родовой замок Мецх, с грустью говорит, что он почти полностью разрушен. Рядом селение Фалхан, тоже в руинах. Поблизости множество фамильных склепов, где во времена язычества древние ингуши веками хоронили своих усопших. Как ни прискорбно, но археологи, туристы и военные, побывавшие здесь, принесли памятникам не пользу, а совсем наоборот. Вместо оберегаемой потомками усыпальницы – груда костей, человеческие валяются здесь вперемешку с костями животных. Впрочем, сами небольшие здания склепов, к счастью, целы. Видимо, единственное, за что ингушам стоит благодарить советское прошлое, это нерасторопность взрывотехников. Они не смогли уничтожить все древние памятники. Те, что уцелели после наступления «светлого будущего» в горах Кавказа, были немедленно национализированы и стали заповедниками, то есть попали под охрану государства. Ужасная ошибка! Кто сможет лучше сохранить и защитить дом, чем его владелец, выросший среди этих стен?  Охрана памятников по-советски привела в итоге к тому, что мы видим сейчас. Густонаселенные некогда каменные аулы стоят пустые, заброшенные. Их стены ветшают год от года, трещины пронизывают их снизу доверху, дожди уничтожают перекрытия, основания башен изнутри истоптаны копытами скота, зарастают бурьяном. Даже башням, полностью уцелевшим, грозит гибель. Без человеческого присутствия они дряхлеют, скучают. Ведь жилая или даже боевая постройка в прежние времена всегда была наполнена теплом очага, впитывала дыхание и саму жизнь горцев.Я верю, что когда-нибудь ингуши вернутся, точнее, повернутся к своим родовым башням, будут их восстанавливать, оберегать от разрушений и потрясений, - говорит Магомед. - Наступит такое время. Мы планируем создать родовой очаг в жилой башне, чтобы люди из нашего рода - и не только - смогли, приехав сюда, остановиться в ней и ощутить дух наших предков, прикоснуться к их быту. Алихан Харсиев работает над продвижением идеи создания при министерстве культуры России сектора по реставрации памятников башенной архитектуры не только Ингушетии, но и всего Северного Кавказа. На сей счет, по словам Алихана, уже имеются определенные договоренности, но приступить к этому в данный момент не позволяет непростая ситуация в регионе. Мы тоже надеемся, что пример братьев Харсиевых поможет башням, «коренным жителям» гор, простоять здесь еще многие века, храня и передавая потомкам мудрость предков. Ведь, право же, из всех мыслимых инвестиций самая надежная и разумная - вклад в историю.    |