|
Венок Ингушской Поэзии
Хамзат Осмиев.Тихая ночь. К полуночной долине С гор сошла тишина, Тонким ломтиком дыни Тает в небе луна. Так неслышно и мягко Наша Галми течет Легкий - с лапки на лапку - Струй размеренный ход. Только внутренним слухом Я почуять могу Звук, раздавшийся глухо На речном берегу. Сил извечных скрещенье, Сдвиг подводных камней- Словно в сердце в волненье Колыхнулось сильней. Полночь теплой рукою Мне велит, словно мать, Здесь над лунной рекою, Видеть, слышать, молчать. Перевод М. Тарковского. Джемалдин Яндиев. Слеза. Как тяжкая капля из тучи, когда созревает гроза, Из глаз ее ясных и жгучих, Первая пала слеза. Я бросился чтоб удержать ее, Ладони подставил моля. Прожгла она руки и сердце И в черные пала поля. Перевод Н.Асанова. Капитон Чахкиев. Греза сердца. Греза сердца сбылась бы, когда бы наконец Сад расцвел, тот, что вырастил я. Как струна золотая, касаясь сердец, Вечно в мире звенела бы песня моя. Перевод М.Синельникова. Саид Чахкиев. Меня бедой проверили - я вынес. Меня бедой проверили - я вынес. Упал, чтоб встать и петь упрямым ртом: В тяжелый час нельзя лежать мужчине, Подобно псу, С раздавленным хребтом. Но и тогда я знал, Как нынче знаю, Где утоленье боли обрести: Врачует раны Лишь земля родная - Хотя б щепоть, Зажатая в горсти. Перевод Г.Русакова. Али Хашагульгов. Стих мой - эта трапеза голодным. Стих мой - эта трапеза голодным и язык забывшим - укоризна. Стих мой, как свобода несвободным, потерявшим родину - отчизна. Стих мой, как мятеж для безмятежных и, как вера - потерявшим веру; ложе из цветов, из самых нежных. Мера - в жизни потерявшим меру. Стих мой - тело женщины любимой, пламя очага, дорога к дому... Стих мой - вечный и несокрушимый Прометей, прикованный к Мят - лому. Перевод Р. Цурова. Ибрагим Торшхоев. И чье же ты, запущенное поле? -И чье же ты, запущенное поле? Где пахарь твой? - Зарыт в чужой земле. И тяжело ты, поле, как неволя, Но лишь тобою живы вечер мы в селе... Горячий ветер лица обжигает, Под знойным солнцем высохла земля, В дугу согнувшись, за сохой шагает Вдова и мать И вслед шагаю я. Клочок земли, Бурьяном позаросший, Клочок земли - Как память по отцу... - Ты потерпи, мой мальчик, мой хороший, мужчинам плакать вовсе не к лицу... Перевод В. Бояринова. Гирихан Гагиев. Вишня белая - белая. Вишня белая - белая снега подобье... Одинокая башня... Чуть ниже - надгробье... Отчий край, пусть глаза мои перед концом Насладятся твоим ненаглядным лицом! Свет рассвета долину заполнил собою... Острогрудые скалы.Орел над скалою... Нет, не смерти боюсь, отчий край, и не муки -Я с тобою боюсь вековечной разлуки! Перевод Д. Долинского. Магомед Вышегуров. Язык человека. Язык человека. ты многое можешь, захочешь - и башню из золота сложишь, захочешь - вмиг человека прославишь, захочешь - смеяться и плакать заставишь. Ты можешь поссорить влюбленную пару, Затеять меж старых приятелей свару. И всем ингушам, молодым или старым, известна у нас поговорка недаром: "Всего лишь один был заколот кинжалом, а девять - язык погубил своим жалом". Ты даже сумеешь, язык человека, снега растопить на вершине Казбека. То манишь речами, что льются медово, то бросишь в лицо ядовитое слово. И радуешь ты пожеланием счастья, и ранишь порой, напасти. Порою, защитником встав исполинским, становишься ты языком материнским. Иль доброе сердце навылет стремглав пронзаешь ты, вражеской пулей встав. Перевод И. Елисеева. Микаил Ахильгов. Покой. Покой. Почти мгновенно Он поглотил меня. В нем - плач И визг сирены, Свист ветра, Болтовня С набором прибауток, Шум, шелест, щебет, вой, И стук сердец живой - Удар и промежуток С любовью и тоской, И детский смех... Ты жуток, Опасен ты, Покой! Перевод М. Синельникова. Рамзан Цуров. Мы всегда высоки и зрячи. Мы всегда высоки и зрячи... Эти горы признали нас И от нас ничего не прячут Ни в тяжелый, ни в легкий час. Здесь и небо не просто небо И глаза не просто глаза... Тем, кто с нами сегодня не был, Что сумеем мы рассказать? День прекрасный всегда так краток! Солнце тихо прикрыв слегка, Ярче осени, ярче радуг Загорелись вдруг облака. Там сапфир и рубин играли, И вливалась в них бирюза, И нежнейшим свеченьем рая Были залиты наши глаза. Мы меж башен и скал парили, Чудным светом озарены... Не нужны человеку крылья, Если горы ему даны. Было счастья до крика боли, И теперь я не знаю сам, То ли небо я видел, то ли Сон, приснившийся облакам. |