Убогое зрелище представляет из себя совре­менное российское телевидение. Его смело можно назвать черно-белым. Черным-черны программы, посвященные криминальной тематике, с бесконеч­ными кровавыми разборками и трупами, да и офи­циальная хроника заседаний в Белом доме и Кре­мле порой, что греха таить, черновата из-за сопро­вождающей ее агрессивной пропаганды, исходя­щей как от влиятельных лиц, так и от телеведущих. Что до белизны, это, пожалуй, слишком компли­ментарно: повсеместное столь же агрессивное на­ступление гламура при всей его вульгарной пест­роте, в которой, как в безвкусном винегрете, пере­мешаны кричащая попса и кривлянья слившейся с ней властной полит- и бизнесэлиты (ныне многие из них между делом еще и поют), — эта бессмыс­ленная смесь оставляет общее впечатление се­рости.
О серьезных программах на телевидении, рас­сказывающих о жизни в стране, о реальных проб­лемах большинства людей, все, похоже, давно за­были. Заодно позабылось, что когда-то на ТВ были принципиальные журналисты с профессиональной и гражданской позицией и собственным мнением. Многие мэтры отечественного телевидения и аку­лы пера, которые, как некогда казалось, уж до того принципиальны, что скорее горы сдвинутся со сво­их мест, чем они изменят себе, оказались людьми достаточно спортивными: их гибкие позвоночники позволили им вполне гармонично вписаться в стройку нового тысячелетия — в вертикаль, проме­няв профессиональную честь на материальный до­статок. Они с таким же успехом освоили (мастера, понимаешь!) державно-шовинистическую ритори­ку, с каким на заре перестройки осваивали либе­ральную.
На этом фоне тем более удивительно, что у ко­го-то из новых, молодых телевизионщиков вся так называемая информационная политика начинает вызывать внутренний протест. Такое исключение из подловатых сегодняшних правил уж никак их не подтверждает, а отказ играть по ним — это, без преувеличения, настоящий гражданский поступок. Когда в начале нового телесезона в эфире НТВ не появилась Асет Вацуева, общественность начала гадать: в чем причина? Ведь, по мнению многих, теледива, четыре года проработав лицом феде­рального канала, что предполагает хороший по многим социальным параметрам статус в совре­менном обществе, могла уйти только туда, где у нее будут возможности и перспективы еще луч­ше, чем даже на ТВ. Об истинных причинах своего загадочного для многих исчезновения из ящика, а также о том, чем она занята сейчас и что плани­рует на будущее,  Асет поведала Абдулле Дудуеву.

— Твой уход с НТВ вызвал массу всевозможных слу­хов, домыслов и предположений. Самые популярные из них два: одни выдали тебя замуж, в списках по­тенциальных избранников было много фамилий от Рамзана Кадырова до предпринимателя Вахи Агаева, а другие отправили в Грозный на какую-то руково­дящую должность понятно к кому. Скажи, пожалуй­ста, народу правду: с чем же на самом деле связано твое неожиданное исчезновение из телеэфира?
— Что до неожиданности — это как посмотреть. Ушла не я одна. Завязал с новостями Антон Хреков, ушли с канала талантливейшие Павел Лобков, Васи­лий Арканов... Такой исход — давно наметившаяся тенденция. Для публики, следящей за тем, что проис­ходит в стране, ничего неожиданного в этом нет. Дру­гое дело, как это воспринимается со стороны чеченской. По поводу замужества — нет, к сожалению, все не столь примитивно, причины, которые побудили меня на этот шаг, гораздо печальнее. Для меня загадка — по­чему надо бросать интересное дело, чтобы выйти за­муж?.. И чиновником я не стала, ни на какую руководя­щую должность в Чечне меня никто не приглашал. Сейчас я живу в Лондоне, учу язык, у меня есть кое-ка­кие планы по поводу своей работы, я из профессии не ушла. Уход же мой с телевидения по большому счету связан, никуда от этого не денешься, с общей ситуаци­ей в стране. В таком «вертикальном» режиме сложно понять кто ты, что ты и вообще зачем ты там нужен.
— А когда возникло это ощущение, что дальше нельзя, уже невозможно работать? Были какие-то конкретные мотивы, которые тебя побудили к та­кому решению?
— После того как Парфенова «попросили» осво­бодить воскресный вечерний эфир, ну и заодно ка­нал в принципе, мы, его детище «Страна и мир», поду­мали и решили, что можно, конечно, уйти вслед за ним... а можно и остаться — тогда верилось, что это продуктивнее. Познер, кажется, в ответ на вопрос о свободе слова на первом канале сказал — есть «ком­промиссный коридор». Пусть не просторный холл на западный манер, но такая добротная «сталинка» — информационно «без загогулин» работать было можно. Только коридор оказался, как у Алисы в зазер­калье: имел наглость сужаться. Совсем больно для ме­ня вопрос, что так дальше нельзя, встал год назад, в сентябре 2005. После неприятного разговора с на­чальством, в котором так просто и незатейливо меня попросили подумать, что для меня важнее — правда или хорошая жизнь?
— Как отреагировали на твое решение руковод­ство канала и коллеги?
— Руководство на тот заданный мне вопрос для себя давно ответило, и потому меня не поняло. Кол­легам же, думаю, мои мотивы очень хорошо понят­ны, слишком понятны. Парфенов, с которым я сове­товалась, был слегка в шоке. Говорил: ты не понима­ешь, это такая особая профессия, чтобы в ней состо­яться, трех-четырех лет мало, нужно как минимум лет пять иметь за плечами. Спрашивал: «И куда ты уй­дешь? Уйдешь в никуда, так же нельзя...»
— Ну, а поточнее, о чем ты говорила с начальст­вом? Можешь привести хоть один-два примера?
— Я не знаю, как избежать пафоса, говоря о неза­пятнанной репутации, честном имени, но для меня это безусловно первично. Как здесь говорят, «это ра­ботает», то есть все еще важно для немалого количе­ства российских журналистов. Просто они не на ви­ду. А если говорить о земном, то для меня в булке, ко­торая называлась «Новости на НТВ», закончился весь изюм. Из невозможно интересной, супердинамич­ной работы, когда не знаешь, что произойдет за те полчаса, пока ты добираешься до Останкино, каких гостей к тебе занесет на эфир, это превратилось в предсказуемую рутину, когда в голове каша и в конце недели не можешь вспомнить, чем отличается эфир среды от эфира субботы. Да не потому, что память плохая... Хотя эфир понедельника идентифициро­вать легко по правительственным заседаниям. Мини­стры всегда это делают в понедельник утром. Значит, в эфире будет много-много нацпроектов, которые кто у нас курирует? — Медведев, но в преемниках не он один, есть еще Иванов, а чье имя первым произно­сить, до сих пор не понимаю (смеется). Одно ясно точно — первее первых по верстке (в выпуске) дол­жен быть ГАРАНТ.
— А раньше это решали ведущие или руководст­во информационного вещания?
— Кто же, как не ведущий, отвечает за свою про­грамму? Это ты выходишь в эфир — тебе и решать, что говорить. Для меня не принципиально, кто при­нимает решение, с которым я согласна. Здесь стоит доверять, прислушиваться к более опытным колле­гам. Руководство информационного вещания на НТВ
— ни много ни мало Татьяна Миткова, про которую Киселев сказал, что у нее сумашедшее чутье на пер­вую новость. Ну, а если решение принято и оно тебя не устраивает, тут мы возвращаемся к вопросу to be or not to be? Мне что еще обидно? Только я распробо­вала свое ремесло, только меня Пивоваров «натас­кал», а испытать свои силы особо негде. Любой ста­жер сумеет подойти к верстаку (так у нас зовется вер­стальная доска) и сверстать выпуск, невелика хит­рость поставить на первое место Путина, потом Ива­нова, Медведева. Они скорее всего замечательные люди, но каждый день долдонить в эфире, что они «белые и пушистые», — это не совсем журналистика. А я 7 лет, представляешь, не 5 и не 6, как многие, а все 7 лет училась этой профессии. И для меня наступила ситуация такого глубокого непонимания...
— Дезориентация?
— Абсолютная. Когда ты там не «зубр», который 20 лет на телевидении отпахал и новость чует с за­крытыми глазами... в голове начинается разброд. Ну, к примеру — в Шелковском районе Чечни вроде тво­рится что-то неладное: у более ста детей припадки, судороги и все такое. Тут эксперты в дело вступают — да это, мол, только поствоенный психоз, ничего страшного, ни о каком отравлении химическими ве­ществами речи не идет. И это исходит от людей авто­ритетных, тех, кому еще вчера, казалось, можно дове­рять... Нет, лучше убедиться самим — отправляешь ту­да нормального корреспондента. У него другая вер­сия — дети, мол, симулируют болезнь в надежде на компенсацию. Какую болезнь, что за компенсацию?
— Ничего не ясно. Кому здесь доверять: экспертам, властям, собкору? Или ехать самой и хотя бы для се­бя разобраться, с чего вдруг сотня чеченских детей начала коллективно что-то симулировать.
— Ведь телевидение — это своеобразное болото, которое затягивает очень сильно. Ты была каждый день в эфире, зарплата неплохая, словом, все, что нужно молодой девушке — популярность, успех и деньги. Не тяжело расставаться со всем этим, уйти почти что в никуда? Даже чисто психологически должно быть не по себе, когда не знаешь, что ждет впереди. Не было страха перед такой неизвестно­стью?..

— Да, у меня на НТВ было все, что, как считается, нужно нормальным людям. И страх расстаться с этим тоже был, год, наверное, из-за этого тянула. 15 марта, в день рождения моего отца (как сейчас помню), я «поплакалась» маэстро (Парфенову), что завязываю пока с ТВ. Он попросил не делать этого прямо завтра же, 16 марта... Самым удобным моментом мне почему-то показался мой день рожденья. Пришлось сказать себе: все, Вацуева, последний срок 3 августа, къонах ты или не къонах, вперед! Хуже времени я выбрать не могла — 1 сентября начало сезона, найти так быстро замену невозможно. У нас сложная студия — 5 камер, 2 плазмы, спорт и погода в студии и пускай редко, но случаются гости... Короче, Пивоваров обиделся. Ка­юсь, думала не о технических вещах. Мне надо было решить свою проблему. Я ее решила. С тех пор уже про­шли сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь и январь — если бы я знала, как знаю теперь, до чего это будет трудно, я, быть может, еще долго думала, не знаю...
— Хочешь сказать, что сожалеешь о своем уходе?
— Нет-нет, я считаю, что правильно сделала. До меня доходят отголоски того, что говорят об этом бывшие коллеги: она, дескать, не понимает, что ис­чезнуть из эфира даже на неделю, на две — это все, конец. Она выпадет из профессии. Может, это дейст­вительно так. У меня есть желание не выпасть, я мно­гое для этого сделаю, но не знаю, как все дальше сло­жится. Никто из нас этого не знает, но для меня вы­пасть из профессии — это, прежде всего, значит по­терять не место работы, а лицо.
— Многие считают, что ситуация, с которой ты, по твоим словам, столкнулась, сложилась на са­мом деле еще раньше, в тот момент, когда с НТВ уш­ла команда Киселева, когда государство его, можно сказать, захватило.
— Я пришла на канал в сентябре 2002 года, уже после всех этих событий. Генеральным на тот мо­мент был Йордан, американец русского происхож­дения. И подход к НТВ у него был американским — бизнес и ничего личного. Это как раз время, когда случилась драма Норд-Оста. Тогда можно было при­гласить сурдопереводчика и по губам прочесть (кар­тинка с совещания в Кремле пришла специально без звука — мол, мужи решают), что говорит Путин. Это «Намедни» и сделали. Потом Йордана сменил док­тор Сенкевич — опять-таки возможно было обсу­дить проктологическое прошлое нового ни много ни мало генерального директора, причем в прайм-тайм, — на моем веку это верх либерализма.

- Не могу не сказать вот о чем еще: тебя ведь некоторые тоже называли проектом администрации президента России, что, мол,  надо было и здесь, но особенно на Западе создать такое мнение, что на самом деле чеченцев в России не ущемляют – смотрите,  на федеральном  канале сидит чеченка, советник Президента России чеченец (Аслаханов)…

- Если Леонид Геннадьевич тайный член этой организации, тогда я действительно их проект. Но, насколько я знаю, господа П.(Парфенов) и А.П.(администрации президента) находятся в идеологической конфронтации. Поэтому тут уж извините. Сурков много кого придумал, только не меня. 

 - Ты успела проработать несколько лет на федеральном канале, что предполагает наличие уже определенного опыта работы и понимания закулисных пружин политики СМИ. А теперь у тебя есть возможность посмотреть на это со стороны.  Как ты оцениваешь  сегодняшнее состояние ведущих российских СМИ, в частности,  главных телеканалов России с точки зрения  свободы слова и демократичности?

-  Это так же, как от хороших мужей не уходят! Журналист от свободы слова не бежит – вот, собственно, и весь ответ.

- Сейчас ты изучаешь только язык или еще осваиваешь какую-то конкретную профессию?

- Пока изучаю язык. Не знаю, насколько мои планы осуществимы, посмотрим, во всяком случае  из профессии уходить не собираюсь.
Пока человек жив, амбиции в нем тоже будут жить, это нормально. Я ушла не для того, чтобы затеряться, раствориться. Такой серьезный старт был задан, что надо поддерживать марку, а если получится, поднять планку еще повыше.

- Вы с твоим соведущим Пивоваровым были номинированы на «Тэфи-2006», но  статуэтку получил другой, как уже известно. Не было обидно? Кошки не скребли?

- Честно могу  сказать: обидно не было хотя бы потому, что Норкин (ведущий канала RTVI) -- представитель оппозиционного СМИ.
 
Как знак, это многое объясняет, понимаешь? Наконец-таки всем надоело смотреть новости, в которых ничего нового, все только твердят про нацпроекты: ура, ура, сегодня стартовал один нацпроект! Ура, ура,  сегодня продолжился другой нацпроект! Скучно же.

- Но в номинации  «Информационная программа года» победило  «Время» на Первом канале. Может,  академики тем самым  решили сбалансировать ситуацию?

-  То, что «Тэфи» дали Норкину, стало неожиданностью для многих. А то, что государственный канал каждый год какую-то главную награду забирает в информационном поле, к этому-то все уже привыкли. На церемонии представление каждой номинации происходило с маленьким музыкальным номером,  там стояли девушки, напевали «бла,бла,бла», все сидящие в зале понимали, что и новости у нас превратились в такое же «бла,бла,бла», и потому  со стороны академиков, которые так проголосовали, это был, по-моему, своего рода протест.  Существовал еще такой подспудный момент:  НТВ как раз накануне учредило свою премию, которая входит в прямую конкуренцию с «Тэфи». Академикам это, видимо, не выгодно, так что НТВ в этом году вообще ни одной награды не получило. Награждены были некоторые актеры за фильмы, которые показывали на НТВ, но вряд ли это можно считать заслугой канала.

- У тебя есть возможность смотреть там российские  каналы?

- Нет, к сожалению. А может быть, и к счастью. Чем меньше я говорю здесь по-русски и меньше слышу, тем быстрее нарабатывается  английский.

- После увольнения ты ездила домой?

-- Я побывала там до официального увольнения, в августе. Не знаю, что сказать о своих впечатлениях. Везде стройки, стройки, «Грозный стремительно восстанавливается», – рапортуют СМИ, а наш дом как стоял разбитый, так и стоит. Люди более или менее довольны, может быть, то, что там делается, для некоего условного большинства  хорошо.   Вообще у нас в стране мало  хорошего происходит. Конечно, про Чечню разговор отдельный, но вся остальная страна тоже не на солнышке лежит. Вообще все печально, особенно когда смотришь отсюда. Если сравнить, разница, естественно, колоссальная.

- А в чем самое очевидное различие, что бросается в глаза сразу?

- Здесь я не боюсь ездить в метро – никто на выходе нож в спину не всадит. Не изобьет до полусмерти в центре города под крики «прочь со святой британской земли».  Люди экстремально вежливы. И вот как-то, видимо, еще с колониальных времен приучены определять, «что такое хорошо и что такое плохо», не по цвету кожи. Кого тут только нет – каждой твари по паре. А вот живут же, и неплохо. Есть у меня ощущение, что не в приезжих дело, тут больше заслуга местных. Загадочная для меня лояльность.

- В течение всего января журнал проводил опрос, в ходе которого наши соотечественники в Интернете, в Чечне и Москве отвечали на вопрос: кто является самым популярным из пятнадцати известных в России и мире чеченцев. По его результатам ты оказалась самой популярной чеченкой.  Как ты это прокомментируешь?

-  Могу даже попытаться объяснить, в чем дело. К сожалению, этот интерес связан с частной стороной жизни. Мне многие говорят: такая секретность вокруг тебя, никакой информации – все гадают, вышла замуж -- не вышла.  Казалось бы, кому это надо? А о вопросе, действительно принципиальном, -- о причине ухода с НТВ --  ни слова. Ни одна газета или журнал, вообще никто не позвонил, не спросил. А почему? Вроде бы федеральный канал, три эфира в день в прайм-тайм, что ж так вдруг-то?
А может я не права,  говорю так в раздражении от этих глупых слухов.., но чтобы понять, почему я «сделала» этот рейтинг, боюсь Абдулла, пришлось бы еще один опрос провести.