ЛИСТАТЬ ЖУРНАЛ >>

АРХИВ > ДОШ # 2/2003 >

Внешняя, видимая сторона жизни поэта зачастую кажется ничем не примечательной, носящей обыденный скромный характер. Внутренняя же отмечена особым духовным богатством, глубиной переживания, силой знания.

В чеченской поэзии такой личностью можно считать Хусейна Хатаева.

Какой бы род деятельности он, выпускник филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета, не выбирал в своей внешней жизни (самый молодой директор школы г. Моздока, учитель русского языка в республике Афганистан, преподаватель языка и литературы ЧИГПИ, аспирант МПГУ ...), главным для него всегда оставалась работа со словом. Это сделало его одним из уникальных обладателей богатств чеченского (наряду с русским) языка.

Наиболее интересной представляется его работа в жанре перевода на чеченский язык произведений русских и западных поэтов.

Искусство владения литературным словом делает его мастером, способным прервать молчание древнего инструмента, поразить для кого забытыми, а кому ранее неведомыми красотой и богатством звучания родной речи.

Сегодня мы публикуем перевод одного стихотворения английского поэта Р. Киплинга, приводя для удобства восприятия и русский перевод С. Маршака.

Нагахь

Нагахь висахь хьо цхьаъ воьхна воцуш,

Массо воьхна хьоькхуш шийла мохь,

Нагахь хилахь тешам дагчохь кхобуш,

Нах дIакъехкаш, тешам байна хьох;

Нагахь хаахь собар долуш хьежа,

Пуьташ нехан ца бахь тергал ахь,

КIо верг витахь ахь ца ваьлла къежа,

Ткъа хьайх шайх а, диканиг ца вахь;

Нагахь бацахь хьуна болх сатийсам,

Нагахь вацахь ойланийн хьо лай,

Нагахь толам, бохам боцуш хийцам,

Ахь тIелацахь массо хенахь байн;

Нагахь хаахь, бакъо ца луш лекъа,

Лан дош шалха даккхар лежиго,

Эшахь велахь кийча Бахам бекъа,

Яхь ца йожош, боло керла го;

Нагахь хIоттахь хьайн дерг цхьана метта

Боле дилла, доцуш цхьа а "дуй",

Долчух ваьлча, бага ахь ца еттахь,

Дохковаьлла, кхулуш бIаьргийн суй;

Нагахь хьоьга гIора, ойла гуллахь,

Хьо цхьаъ висча, боцуш дегIехь ницкъ,

Шовкъ ца магош царна лахъян, хьулъян,

"Латта!" – бохуш хьайга боцуш "чIикъ";

Нагахь гонехь къамел далахь маьрша,

Паччахьашца далахь иштта и,

ДоттагI хастош, мостагI ца вахь аьшнаш,

Сий хьайн лардеш, лардахь нехан сий;

Нагахь елахь еза секонд, ала,

ХIорра минот ларахь ахь некъ беш,

ХIара латта хьуна делла Дала,

ТIе хьо – Адам – цунна со ву теш!

If

If you can keep your head when all about you

Are losing theirs and blaming it on you,

If you can trust yourself when all men doubt you,

But make allowance for their doubting too;

If you can wait and not be tired by waiting,

Or being lied about, don't deal in lies,

Or being hated don't give way to hating,

And yet don't look too good, nor talk too wise;

If you can dream – and not make dreams your master;

If you can think – and not make thoughts your aim;

If you can meet with Triumph and Disaster

And treat those two impostors just the same;

If you can bear to hear the truth you've spoken

Twisted by knaves to make a trap for fools,

Or watch the things you gave your life to broken,

And stoop and build 'em up with worn-out tools;

If you can make one heap of all your winnings

And risk it on one turn of pitch-and-toss,

And lose, and start again at your beginnings

And never breathe a word about your loss;

If you can force your heart and nerve and sinew

To serve you turn long after they are gone,

And so hold on when there is nothing in you

Except the Will which says to them: "Hold on!";

If you can talk with crowds and keep your virtue,

Or walk with Kings-nor lose the common touch,

If neither foes nor loving friends can hurt you,

If all men count with you, but none too much;

If you can fill the unforgiving minute

With sixty seconds' worth of distance run –

Yours is the Earth and everything that's in it,

And – which is more – you'll be a Man, my son!

Если

О, если ты спокоен, не растерян,

Когда теряют головы вокруг,

И если ты себе остался верен,

Когда в тебя не верит лучший друг,

И если ждать умеешь без волненья,

Не станешь ложью отвечать на ложь,

Не будешь злобен, став для всех мишенью,

Но и святым себя не назовешь, –

И если ты своей владеешь страстью,

А не тобою властвует она,

И будешь тверд в удаче и в несчастье,

Которым в сущности цена одна,

И если ты готов к тому, что слово

Твое в ловушку превращает плут,

И, потерпев крушенье, можешь снова –

Без прежних сил – возобновить свой труд, –

И если ты способен все, что стало

Тебе привычным, выложить на стол,

Все проиграть и все начать сначала,

Не пожалев того, что приобрел,

И если можешь сердце, нервы, жилы

Так завести, чтобы вперед нестись,

Когда с годами изменяют силы

И только воля говорит: "Держись!" –

И если можешь быть в толпе собою,

При короле с народом связь хранить

И, уважая мнение любое,

Главы перед молвою не клонить,

И если будешь мерить расстоянье

Секундами, пускаясь в дальний бег, –

Земля – твое, мой мальчик, достоянье.

И более того, ты – Человек!