С 19 по 20 августа сего года в Верховном суде ЧР прошли последние слушания по так называемому "делу зенитчиков". Вообще-то они должны были начаться днем раньше, но по причине отсутствия стороны обвинения перенесены на 19 августа. Не хочется думать, что кто-то преднамеренно подвел начало прений сторон под эту дату. И все же…

19 августа шесть лет назад на подлете к Ханкале потерпел катастрофу военнотранспортный вертолет Ми-26. Потери российской армии в тот день составили 127 офицеров и солдат. Версий происшедшего было много: от диверсии до примитивной халатности. Военная прокуратура, опираясь на данные, предоставленные Службой безопасности полетов, даже предъявила обвинения нескольким должностным лицам Министерства обороны и Северо-Кавказского военного округа, за действия, точнее, бездействие которых заплатили жизнью 127 человек. Последовали громкие отставки. Однако перед судом предстал только один офицер в ранге подполковника — Анатолий Кудяков. В мае 2003-го Ростовский гарнизонный суд признал его виновным по "делу Ми-26" и назначил наказание в виде лишения свободы сроком на три года. Но до зоны осужденный так и не доехал. Амнистировали.
 Однако само дело не закрыли. По всей вероятности, такой поворот событий сторону обвинения не устроил. Сработала логика: если есть преступление, значит, должен быть и преступник. И тут в деле появляется "чеченский след". Вернее, "дело Ми-26" приобщают к другому делу. 17 сентября 2001 года из переносного зенитно-ракетного комплекса (ПЗРК) в районе площади Минутка в Грозном был подбит вертолет Ми-8, на борту которого, помимо трех пилотов, находилась комиссия Генштаба из 10 высокопоставленных офицеров, включая двух генералов, прилетевших в Чечню с особой миссией: собрать факты по ситуации в республике, сделать выводы и доложить главе государства. Сегодня уже трудно сказать, о каких фактах и выводах собирался доложить в Москве покойный генераллейтенант Анатолий Поздняков, остается только предположить, что для самой комиссии они оказались роковыми. Позже один из высокопоставленных офицеров Минобороны в своем комментарии "Новой газете " (№ 68 от 20 сентября 2001 г.) скажет, что "по предварительной версии, действовал боевик-одиночка. Никакой спланированной операции. Никакой утечки информации. Случайность".
Боевиком-одиночкой "назначили" Доку Джантемирова (1974 года рождения). Почему именно он? Возможно, стечение обстоятельств. Ведь на его месте мог оказаться любой другой чеченец. В апреле 2004 года его осудили на пожизненный срок. Но не пройдет и года, как он станет одним из четырех фигурантов "дела зенитчиков" и тем самым стрелком, которому якобы сам Шамиль Басаев подарил "именной" пистолет за снайперскую меткость. А теперь небольшое отступление: ни один из подозреваемых, как показал следственный эксперимент, не умеет пользоваться тем самым ПЗРК, более известным как "Игла".
Главную партию в этом деле следствие решило "доверить" жителю селения Автуры Шамсудину Салаватову (1973 г.р.). По данным УФСБ по Чечне, в ноябре 1999 года он добровольно вступил в состав НВФ, возглавляемого арабским наемником Абдулхалимом. По версии следствия, Салаватов принимал участие в боях против федеральных сил в районе селений Хатуни и Сержень-Юрт. В феврале 2000 года Салаватов, по утверждению обвинения, вернулся в Автуры, где вступил в джамаат Абу-Якуба, араба по национальности, чья группа якобы занялась установкой фугасов на дорогах в районе села Автуры.
 В ходе расследования появились новые подробности и новые имена. В деле стал фигурировать еще один вертолет — Ми-8, сбитый 29 октября 2002 года все той же "Иглой" в районе военной базы Ханкала. Погибли все четверо членов экипажа. А "банда" Салаватова по полнилась еще двумя участниками. Ими стали Султан Мациев (1974 г.р.) и Висхан Хабибулаев (1978 г.р.). Первый, по версии следствия, был полевым командиром, и в 2000 году Салаватов якобы был откомандирован в его бригаду для организации терактов в Грозном. Второй, самый молодой участник группы, проходил по делу, как рядовой боевик. В январе 2003 года все четверо молодых людей оказались в застенках ОРБ-2 в Грозном. А через несколько месяцев появилось "дело зенитчиков".
В 2005 году всем четверым предъявили обвинение сразу по нескольким пунктам статей УК РФ. Помимо перечисленного им инкриминировались "полтора десятка других громких терактов, в результате которых погибли в общей сложности более 200 военнослужащих". Дело поступило в Ростовский областной суд, но председатель суда Юрий Русенко вернул его прокурору для устранения некоторых процессуальных правонарушений. Затем Верховный суд России решил, что дело должно рассматриваться Верховным судом Чеченской республики, а не Ростовским областным. Как рассказал адвокат Мурад Мусаев, который защищает в суде обвиняемых последние два месяца, тогда ВС ЧР "рассмотрел" дело и вынес известный обвинительный приговор.
Позже, когда защита его обжаловала, выяснилось, что судья Асуханов не просто принял несправедливое решение, но и … "подделал целый ряд судебных документов, в том числе протоколы судебных заседаний". Что бесспорно и повлияло на вердикт суда: трех молодых людей приговорили к пожизненному заключению (причем Д. Джантемиров получил этот срок вторично), а четвертого, Хабибулаева, отправили в тюрьму на 13 лет.
Прокурорская фиеста стала для четверых молодых мужчин настоящей трагедией. Казалось бы, это должно было надломить и самих осужденных, и их родных. Но в 2007 году последние подают кассационную жалобу в Верховный суд РФ, в результате ранее вынесенный приговор отменяют на основании того, что "в ходе предварительного расследования были допущены многочисленные нарушения, а также имели место фальсификации фактов".
— Приговор был отменён, а дело — возвращено в ВС ЧР для нового разбирательства, — сказал Мусаев. И еще одна немаловажная деталь: "дело зенитчиков " на поверку оказалось шито белыми нитками: по словам защиты, ЕДИНСТВЕННЫМ "доказательством" причастности их подзащитных к предъявленному обвинению являются показания, данные ими под пытками в ОРБ-2.
О том, что во время допроса подозреваемых применялись недозволенные методы, говорят и родственники обвиняемых.
— Все показания, которые дал мой брат в ходе предварительного следствия, были вырваны у него под пытками, — сказал Дени Джантемиров, брат Доки. По словам сестры Шамсудина Салаватова Иман, давление со стороны прокураторы оказывалось не только на ее брата, но и на членов их семьи: — К нам домой приезжал следователь Закир Гаджиев, угрожал, что взорвет дом, если мы ему не заплатим двадцать тысяч долларов. Поняв, что у нас нет таких денег, он сбавил цену вдвое — до десяти тысяч. При этом сказал, что после получения указанной суммы он посодействует, чтобы с моего брата сняли статью, предусматривающую пожизненное заключение. Ни одно наше ходатайство в суде не было удовлетворено, — говорит Иман.
Достаточно оснований усомниться в объективности следствия и у правозащитников. Как сказал руководитель Правозащитного центра ЧР Минкаил Эжиев, у него "есть серьезные сомнения по поводу справедливости обвинений, выдвинутых против Салаватова, Джантемирова, Мациева и Хабибулаева".
— Я с самого начала слежу за процессом и пришел к выводу, что у обвинения нет другой базы, кроме тех показаний обвиняемых, которые они дали под пытками на предварительной стадии расследования. На тех документах, которые они подписали под моральным и физическим давлением, и строилась вся обвинительная речь прокурора, — подчеркнул он.
Отвечая на вопрос, есть ли у обвиняемых шанс на благосклонность российской Фемиды, Минкаил Эжиев сказал: "По тому, как настроен суд, можно понять, что вердикт будет обвинительным".
Не видит в данном судебном процессе благоприятного исхода для своих подзащитных и адвокат — Мурад Мусаев. Комментируя ход последних слушаний (процедура вынесения приговора состоится буквально на днях, а именно 2 сентября), он подчеркнул, что "приговор с самого начала предопределен".
— Если приговор останется без изменений, будем обращаться в Верховный суд РФ, — сказал Мусаев. — Если у них хватит смелости и объективности, чтобы пресечь тот произвол, который здесь происходит, и наказать тех, кто в этом повинен, то нам не придется обращаться в Европейский суд по правам человека и выносить сор из избы.
Ниже приводим выступление адвоката обвиняемых Мурада Мусаева в прениях (в сокращенном варианте).
Суд проигнорировал многочисленные ходатайства о вызове в зал заседаний свидетелей, показания которых должны были полностью опровергнуть безосновательные обвинения, предъявленные нашим уважаемым доверителям. В числе прочих мы хотели увидеть здесь следователя и сотрудников ОРБ-2, осуществлявших пытки над нашими подзащитными, членов комиссии, давших неквалифицированное и безосновательное заключение, а также иных лиц, чьи свидетельства были положены в основу обвинения по настоящему делу.
Суд не только не использовал свои полномочия в интересах установления истины, но жестко ограничил во времени сторону защиты и меня в частности. Несмотря на то, что по вине следственных и судебных органов разбирательство по настоящему делу длится более пяти с половиной лет, за пределами всех разумных сроков, суд лишил сторону защиты возможности просто дождаться ответов на запросы, возможности обеспечить явку свидетелей. Суд пренебрёг принципами полноты, объективности, всесторонности и непосредственности разбирательства и всё время моего участия в процессе был обеспокоен единственной задачей — как можно более скорого вынесения приговора. По этой причине суд de facto формализовал процесс, не рассматривал ходатайства и заявления по их реальному существу, выносил немотивированные определения с дежурными формулировками, оказывал давление на адвокатов, буквально подгоняя их к прениям, и т.д. Надеюсь, протокол судебного заседания по этому делу будет объективным, тогда любой вышестоящий суд убедится в правдивости моего утверждения.
И не стану скрывать: я предвижу ваш приговор, уважаемый суд! Я предвижу его во всех мелких подробностях, во всех его порочных деталях! Я мысленно читал его ещё две недели назад, на больничной койке — этот ущербный, бесчеловечный, необъективный, незаконный, неправосудный приговор. Очередной продукт конвейера по уничтожению народа, по подавлению воли людской. Конвейера, вдоль которого выстроились многочисленные не золотых, но кровавых дел мастера: сотрудники разного рода УБОПов, ОРБ, РОВД, прокуратур… в конце же конвейера стоят люди в черных мантиях, которые от лица государства ставят штампы с надписью: "Одобрено". Так было в сотнях сфабрикованных дел прошлого, и так же будет в нашем деле. Такова система.
И вот я, за минувший месяц наглядевшийся в глаза этому механическому чудовищу, готовясь к прениям, думал: о чём говорить? на что рассчитывать? какой толк в моём выступлении? Ведь суд, как обычно, не вникая, с порога отвергнет любой мой довод, надругается над законом и вынесет предопределенный заранее обвинительный приговор. Может, призвать суд задуматься, наконец, о том, что речь в нашем деле идёт не о четырёх цифрах, не о четырёх порядковых номерах, но о судьбах людских? Может, попросить суд вернуться к следствию и выяснить, по какому праву наших подзащитных держали в зинданах ОРБ, почему их реальное задержание никак не оформлялось, почему лица, обвиненные в том, что подвергали этих ребят пыткам, так и не появились в зале суда? Может, попросить суд добросовестно, в соответствии с законом разобраться в этом деле, а не пытаться поскорее покончить с ним и махнуть в отпуск?
Всё будет тщетно: ни понимания, ни сострадания, ни законопослушания мы здесь не добьемся, не добьемся мы и правосудного приговора. Система незыблема, и взывать к её совести — бесполезно. Так о чём его просить, такой суд? Ни о чём.
Хвала Тому, в чьей длани наши души: Верховный суд Чеченской республики в составе судей Александрова, Дауркиной и Сатаева — не последняя инстанция в разбирательстве по этому делу. Слава Богу, впереди Верховный суд России, который, мы надеемся, даст законную оценку тому произволу, что творился в ОРБ-2, в прокуратуре и, главное, в этом зале. Если же вдруг это издевательство над правосудием происходило с благословения Верховного суда РФ, если именно поддержка ВС РФ позволила председательствующему судье Александрову открыто выступать на стороне обвинения, закрывать глаза на преступления следователя, на бездействие прокурора и тут же самому нарушать закон, то впереди нас ждёт Европейский суд по правам человека. Если же говорить более детально, есть, например, в деле такое доказательство события преступления, как видеозапись уничтожения вертолёта. А есть ли в деле заключение эксперта или показания свидетелей о том, что на этой плёнке изображен кто-либо из обвиняемых?
Нет.
Еще есть в деле куча оружия: ПЗРК, автоматы, пистолеты и прочее; имеются также заключения взрывотехнических и баллистических экспертиз, пусть и полученные с нарушением закона. Таким образом, следователь установил, что оружие есть и что оно стреляет. А есть ли заключения дактилоскопической экспертизы, какая обнаружила бы наличие отпечатков пальцев кого- нибудь из обвиняемых на этом оружии? Или, может, биологическая экспертиза обнаружила следы ДНК кого- нибудь из них на оружии или на месте преступления? Существует хоть какое-нибудь объективное доказательство принадлежности оружия обвиняемым? Нет.
Есть ли в деле вообще какие-нибудь свидетели, показывающие непосредственно против обвиняемых?
Кто-нибудь из сторонних незаинтересованных лиц, не гостивших месяцами в ОРБ-2, когда-нибудь видел Джантемирова, Мациева, Салаватова, Хабибулаева с оружием в руках? Нашло ли таких следствие? Допросило ли? Нет.
Согласно Конституции ни одно из доказательств, добытых с нарушением закона, не может быть использовано при отправлении правосудия. Следовательно,  ни одно из лиц, участвовавших в отправлении правосудия на какой бы то ни было стадии дела, не имело права ссылаться на незаконно добытые доказательства и основывать на них свои акты. И.о. прокурора г. Грозного господин Мурдалов — не исключение. Однако последний использовал материалы ОРБ-2, добытые с нарушением закона, положив их в основание постановления о возбуждении уголовного дела  №50005. Следовательно, возбуждение этого дела было незаконным. Вследствие незаконного возбуждения настоящего уголовного дела стало возможным осуществление в его рамках предварительного следствия с производством многочисленных следственных действий, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом РФ.
А в ходе указанных следственных действий были собраны многочисленные доказательства, систематизированные в материалах уголовного дела  №50005 и переданные в суд вместе с обвинительным заключением. Все показания, полученные у обвиняемых в рамках настоящего уголовного дела, добыты с использованием незаконных методов ведения следствия, а проще говоря, в результате пыток. Значит, эти показания не имеют никакой юридической силы, с точки зрения права их доказательная сила равна нулю.
Следовательно, единственное доказательство, положенное в основу обвинения, недействительно, а само обвинение совершенно несостоятельно.
В ходе заседаний по настоящему делу суд не только не исследовал факты вышеописанных правонарушений, но посредством жестких ограничений и давления на защитников де-факто лишил нас этой возможности.
Они же, вкупе с показаниями многочисленных жертв ОРБ-2, находящихся в Европе, бывших сотрудников ОРБ-2 и представителей Совета Европы, не понаслышке знакомых с этим органом милиции, лягут в основу жалобы в Европейский суд по правам человека.
И, я верю, рано или поздно настанет день, когда справедливость восторжествует: это дело будет пересмотрено, если не по инициативе суда кассационной инстанции, то в связи с таким "вновь открывшимся обстоятельством", как решение Европейского суда по правам человека. И тогда кто-нибудь из нас, сидящих в этой стороне зала, придёт к порогу этого здания и сожжет ваш неправосудный приговор, уважаемый суд, превратит его в такой же прах, в какой вы сегодня обратили наши надежды на справедливый и беспристрастный суд в Чечне.