Назад Вперед

СПАСАТЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО

Елена САННИКОВА  

Зялмах Кодзоев находится в лагерях Мордовии уже почти пять лет. Он инвалид. За несколько лет до ареста попал в аварию, едва остался жив, получил серьезное повреждение черепа. Республиканский суд во Владикавказе приговорил его в 2004 году к 24 годам заключения. За что? Да по стандарту: терроризм, незаконное хранение оружия, бандитизм. Боевик, одним словом. «Зялмах работал таксистом, хотел накопить денег, завершить образование в Грозненском университете, жениться», - пояснили мне его родственники, - «Однажды в его машину сели вооруженные люди в милицейской форме и попросили подвезти на блокпост, расположенный на границе Ингушетии с Осетией. Не подозревая ничего дурного, Зялмах подвез их. Неизвестные в форме вышли из машины и попросили подождать. Вдруг раздались выстрелы, началась активная перестрелка. »

Одним словом, оказался в неподходящее время и в неподходящем месте. Когда Зялмаха судили, боевики уже отбывали заключение. Все они показали, что Кодзоев не был соучастником их нападения на блокпост. Но суд не принял во внимание ни одно из доказательств невиновности Зялмаха. Так 32-летнего инвалида приговорили ни за что ни про что к огромному сроку заключения.
Мало того: администрация 3-й колонии Мордовии, где отбывает срок Зялмах, нещадно придирается к нему, карает за любую мелочь, постоянно сажая в карцер. Не так вышел, не так посмотрел, с начальником не поздоровался. Один раз кому-то из начальства не понравилось, что Зялмах слишком прямо держится. «Что это ты как вольный ходишь? » Десять суток штрафного изолятора за гордую осанку.
Штрафной изолятор в Мордовии - это всегда стужа, сон на голых досках, голодный паек, сырость и плесень на стенах, одним словом - условия, в которых человек стремительно теряет здоровье.
У Зялмаха еще до ареста была язва двенадцатиперстной кишки, в лагере болезнь обострилась. В холодных и сырых карцерах он заработал туберкулез, у него больные почки, постоянно болит поясница. За счет родственников Зялмаха возили на томографию мозга, диагноз неутешительный: идет процесс атрофии.
А между тем 3-я колония Мордовии - это еще и лечебное учреждение. Сюда перевели Зялмаха не так давно из ЛИУ-21, другого больничного лагеря, в который он попал с диагнозом «туберкулез» из колонии строгого режима в поселке Ударный. Вот что писала об этой колонии и о пребывании в ней Зялмаха Анна Политковская:
«Вокруг Зялмаха - вакуум, заключенным запрещено с ним здороваться и разговаривать, а за ослушание наказание получают те, кто заговорил. Также Зялмаху запрещено иметь бумагу и карандаш - после того как стало известно, что он обратился в Страсбургский суд и в Комиссию по правам человека при президенте. Запрет распространяется и на молитву. За то, что молится, - избиения или карцер. Также карцер - за то, что на свидания приезжают родственники. После предыдущего Зялмаха отправили туда прямо из камеры для свиданий - на 15 суток».
Эти строки Анна Степановна писала за год до своей гибели. С тех пор мало что изменилось. Хоть и перевели в больничную зону, но вместо лечения - избиения и штрафные изоляторы, откуда здоровыми не выходят.
«Он больше потерял здоровья, чем получил лечения в этих больничных зонах», - сетуют родственники. В декабре они приезжали к нему на свидание, собрали передачу продуктовую и вещевую. Сразу же после свидания Зялмаха отправили в карцер, куда взять с собой не дают абсолютно ничего. Вернулся из карцера - от передачи уже ничего не осталось, разворовали. А количество посылок и передач жестко лимитировано, пропала эта - следующая нескоро. Казенное питание грубое и скудное, у Зялмаха, как уже говорилось, язва желудка.
С возможностью молиться, казалось бы, на 3-й больничной зоне легче: есть мечеть, мусульмане собираются на молитву. Но странное совпадение: именно в часы молитв по громкоговорителю запускают фривольные песенки, похабные частушки. Зялмах пожаловался на это - опять карцер. В карцере Зялмах объявил голодовку, терял сознание, родные боялись за его жизнь. Случай получил огласку, фонд «В защиту прав заключенных» направил заявление прокурору Мордовии А.А.Сергиенко, с требованием направить к Зялмаху прокурора по надзору. Через некоторое время прокурор явился и. потребовал, чтобы Зялмах расписался в том, что не имеет претензий к начальству колонии. Зялмах отказался. Это было в феврале текущего года. С тех пор начальство как будто мстит Зялмаху, не давая и нескольких дней передышки между отсидками в карцере.
В конце марта Зялмаху дали длительное свидание с мамой. Именно в эти дни к нему приехал адвокат, направленный из Москвы организацией «Гражданское содействие ». Зялмаха повели к адвокату, а по пути пригрозили: «Смотри, если распустишь язык. Не забывай, что у тебя здесь мать».
Сейчас на зоне весна после долгой холодной зимы, цветение скудной зелени на огражденной колючкой территории. А Зялмах опять в карцере, опять в бетонный стенах, откуда лишь небо можно увидеть сквозь ржавую решетку. К лету ему обещают ПКТ (помещение камерного типа) - такое же сырое и холодное помещение, но с режимом прогулок и питания в расчете на длительное содержание до полугода. Свидания в ПКТ не положены.
Зялмах родился и вырос в селе Кантышево Назрановского района в Ингушетии. Его отец - известный ингушский писатель Исса Кодзоев. По горькой иронии судьбы Исса в юности отбывал срок в тех же самых Мордовских лагерях по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде. В своих книгах он писал о проблемах Пригородного района, спорной территории между Осетией и Ингушетией, из-за которой вспыхнули в 1992-м кровавые события.
Суд и следствие Зялмаха проходили во Владикавказе. «Следователь говорил: ты за своего отца ответишь», - рассказывают родственники Зялмаха. Под следствием Зялмаха жестоко пытали, добиваясь самооговора, на его теле сохранялись до времени суда следы от пыток. Предлагали заплатить выкуп в 25 тысяч долларов. Но семья бедная, откуда такие деньги? Попытались дом продать - ветхий, никто не купил. «Твоя незаживающая рана - Зялмах… как он умел уважить всякого входящего в этот дом! Но ты выжил в аду мордовских лагерей, вернется и он под крышу отцовского дома», - писала Роза Мальсагова в обращении к своему учителю Иссе Кодзоеву в день его семидесятилетия в августе прошлого года.
Как бы хотелось надеяться, что все так и будет, что Зялмах Кодзоев с достоинством пройдет через ад, в который его ввергли безвинно, и вернется домой, как когдато вернулся его отец! Но с горечью приходится констатировать, что сыну выпала еще более тяжкая участь, чем отцу сорок лет назад. Срок у Иссы Кодзоева был 4 года, у Зялмаха - 24. Исса сидел среди понимавших и поддерживавших друг друга политзаключенных. Зялмах - среди уголовников.
Исса отбывал срок в годы хрущевской оттепели. Зялмах - в наши унылые дни, когда войной в Чечне, безудержной пропагандой против «лиц кавказской национальности » власти добились злого и предвзятого отношения к ингушам и чеченцам у той части населения, к которой по большей части относится и начальство тюрем и лагерей.
Что такое карцер в Мордовском лагере, я знаю на своем краткосрочном опыте. Без малого 25 лет назад я всего один раз отбыла 12 суток в холодном карцере Мордовской зоны, держа при этом голодовку, но до сих пор до конца не излечилась от полученного в результате хронического бронхита.
Каково же Зялмаху, который с открытой формой туберкулеза из этих карцеров не вылезает? Чтобы он вернулся оттуда живым, недостаточно добрых слов и упований. Необходимо бороться за его жизнь. То есть добиваться как минимум его перевода в Чечню или тюремную больницу имени Гааза в Петербурге, где по состоянию здоровья ему уже давно положено находиться. Но этого мало - необходимо добиваться пересмотра дела Зялмаха, сокращения ему срока, отмены несправедливого приговора. Даже если бы он был виновен в тех преступлениях, которые ему вменили, никто не вправе подвергать его унижениям, истязаниям и пыткам. Ведь по существу то, что с ним делают, медленная, мучительная казнь. В цивилизованной стране только по состоянию здоровья Зялмаха давно бы уже освободили от отбывания заключения.
У нас, к сожалению, жестокость превратилась в норму. Но так быть не должно. Если не понимают этого высокопоставленные чины в погонах и начальники лагерных администраций, то это должны понимать представители общественности, активисты правозащитных организаций, люди доброй воли. Зялмаха нужно спасать, дело нашей совести - протянуть ему руку помощи.

Назад Вперед