Муса Юсупов

Выборы Парламента ЧР, состоявшиеся 27 ноября 2005 г., вызвали противоречивые экспертные оценки, и отзывы на них в периодической печати также далеки от единодушия. Одни акцентируют внимание на явке избирателей и на том, насколько желательно было бы иметь среди депутатов сильных оппонентов ключевым фигурам исполнительной власти. Другие высказывают сомнение в точности официальных показателей участия избирателей в голосовании, третьи и вовсе не признают выборов, считая их недействительными, поскольку они состоялись в недемократической обстановке, без участия представителей сил сопротивления. Подобные выводы и размышления, равно как и сомнения иного рода, достаточно распространены, чтобы их можно было просто проигнорировать. Необходимо вникнуть: каково на самом деле политическое значение этих выборов?
Их значимость в зоне конфликта, как показывают многолетние наблюдения, отнюдь не исчерпывается данными явки избирателей, хотя в нормальной, мирной обстановке этот показатель и впрямь служит одним из основных индикаторов отражения социальной и политической активности населения. Однако в условиях переживаемого вооруженного конфликта, ситуация принимает парадоксальный оборот. Чем масштабнее военно-оперативные действия, чем больше гибнет людей, тем выше электоральная активность. Она на порядок выше по сравнению с другими регионами РФ! Эта картина отчетливо просматривается на основании данных республиканской избирательной комиссии ЧР по выборам Госдумы РФ по партийным спискам в декабре 1999 г., выборам президента РФ и депутата Госдумы РФ от Чечни в 2000 г., а также по последующим избирательным кампаниям.
Естественно, что такие алогичные результаты трудно объяснить, это порождает в обществе недоверие к официальным данным и в относительно спокойной ситуации. Однако в условиях длительной военно-политической нестабильности едва ли не самым существенным является выявление условной социальной базы сторон конфликта, процента приверженцев той или иной политической ориентации, способа действий. Этот общественный расклад не столь изменчив, он может сохраняться и после "преодоления" или урегулирования конфликтной ситуации. Последние избирательные кампании имели свой потенциальный электорат численностью не менее 25-30% от общего количества избирателей. Это довольно высокий показатель.
Однако и среди этого наиболее активного контингента определенная часть все последние годы предпочитала безопасный путь стабилизации обстановки, высказывалась за организацию референдума и выборов после мирного урегулирования конфликта. Массовый опрос населения республики (в форме индивидуального интервью), проведенный в 2003 году, показал, что такой точки зрения придерживались 82,6% опрошенных чеченцев [1], а среди местных экспертов из числа научно-педагогических работников гуманитарного профиля эта цифра в 2004 г. достигла 85% [2].
Федеральной и местной республиканской власти необходимо, определяя свой образ действий, учитывать этот фактор. Гибель в военном противоборстве свыше 150 тысяч человек и разрушение почти полностью инфраструктуры республики невозможно назвать иначе как социальной катастрофой.
Значение состоявшихся выборов объективно будет определяться, исходя из проводимого властями курса, направленного на нормализацию обстановки посредством сочетания военно-оперативных и политических мероприятий. Выборы в этом контексте рассматриваются как завершающий этап процесса легализации в свое время назначенной администрации, конструирования всех ветвей власти ЧР. При всем том значение этих выборов в немалой степени будет зависеть от деятельности депутатов и парламента ЧР, их способности отстаивать в первую очередь наиболее существенные интересы республики, добиваться удовлетворения потребностей различных категорий населения. Между тем первые заявления руководителя палаты Народного Собрания о таких законотворческих приоритетах как принятие закона о приватизации, о земле и озвученная идея о переименовании столицы ЧР свидетельствуют о том, что у депутатов пока еще нет должным образом выверенного понимания первоочередных запросов избирателей, состояния общества, особенностей переживаемого момента.
Не отрицая важности указанных законопроектов, без реализации которых немыслимо становление и свободное развитие рыночных отношений в ЧР, надобно принимать во внимание, что они требуют подготовки с учетом мнения общественности и специалистов, проведения правовой и социальной экспертизы. Здесь уместно отметить, что, например, идею приватизации предприятий нефтедобычи поддержали 10,1% опрошенных чеченцев, 3% русских, 8% граждан других национальностей [3]. Ведущие экономисты республики также считают нецелесообразным приватизировать предприятия сектора нефтедобычи, хотя некоторые из них допускают возможность их акционирования с сохранением контрольного пакета за государством.
Более того, при разработке закона о недрах или принятии специального постановления парламента следовало бы ограничить добычу нефти в пределах 1 млн. тонн. В начале 90-х годов XX века, по мнению работников нефтяной отрасли, ее разведанных запасов должно было хватить на 35-40 лет. Сегодня некоторые называют куда более жесткий срок - 14 лет. При всей приблизительности этих оценок сегодняшним жителям Чечни нужно признать свою ответственность за недра и окружающую среду перед будущими поколениями. Да и с точки зрения интересов государства в целом полное исчерпание нефтяных ресурсов в отдельном регионе отнюдь не желательно. Законодатели могли бы также косвенным образом стимулировать новаторские инициативы в сфере реконструкции экономики, создания на территории республики высокотехнологичных предприятий.
Весьма сложным не только для Чечни, но и для всего Северного Кавказа является вопрос о земле. Характерно, что даже в Госдуме РФ, несмотря на необъятность просторов страны, согласованные позиции по земельному законопроекту вырабатывались долго и с трудом. Кстати, в 1995 г. попытка правительства ЧР (точнее, С. Хаджиева) актуализировать проблему купли и продажи земли завершилась неудачей, в населенных пунктах стали возникать протестные группы.
Результаты исследования показывают, что к введению в действие закона о свободной купле и продаже земли относятся положительно 24,2% чеченцев, 12,1 русских, 17,2% граждан других национальностей [3]. Причем часть из них полагает, что это должно относиться только к земле, принадлежащей городам и сельским населенным пунктам, а пахотная земля и другие сельхозугодия должны оставаться за государством. Как видим, разработка закона о земле потребует всестороннего и глубокого изучения вопроса, в котором наряду со специалистами сельского хозяйства должны принять участие этнографы и, возможно, другие категории населения.
Скорее всего, чеченский вариант земельного законопроекта призван отражать исторически сложившийся принцип сочетания общего и частного землепользования. В конечном счете, при подготовке рассматриваемого документа, а также и планировании градостроительства предстоит учесть пока устойчивые темпы демографического роста. Несмотря на военные потери и определенное завышение количества населения во время переписи 2002 года, его реальная численность к 2050 году может увеличиться примерно раза в три.
И, наконец, не следует упускать из виду некоторые особенности депутатского корпуса республики. Некоторые аналитики стремятся прояснить перспективу отношений парламента ЧР и исполнительной власти, исходя из партийной принадлежности депутатов. Хотя этот принцип в той или иной мере работает на федеральном уровне, в Чечне иная социальная обстановка: на протяжении последних пятнадцати лет партии, общественно-политические организации то возникают, то распадаются, причем многие активисты легко переходят из одних в другие.
К тому же некоторые региональные отделения всероссийских партий все эти годы по трудно объяс­нимым причинам находились в глухом подполье и решили заявить о себе только перед самым началом избирательной кампании. Вот почему применитель­но к чеченской действительности еще рано говорить в строгом смысле слова о региональных отделениях таких партий. Это скорее группы, с разной степенью устойчивости сформированные по интересам, их членам присуща надпартийная корпоративно-ко­мандная идентичность. На данном этапе это значит, что депутат независимо от партийной принадлежно­сти отождествляет себя со сложившимся "центром" власти в административных органах управления.
Поэтому сомнительно, стоит ли ожидать каких-либо острых противоречий на почве приверженнос­ти таким образом ориентированного депутата своей партийной стратегии и идеям.
Можно по-разному оценивать сроки проведения и технологию организации выборов, но парламент ЧР избран. Общественности республики, ее избира­телям, представителям международных и гуманитар­ных организаций придется сотрудничать с ним. Пар­ламенту, в свою очередь, предстоит работать в обста­новке, специфика которой будет состоять в нараста­нии масштаба восстановительных работ, которые ныне - задача самая первоочередная. Реконструкция центрального проспекта Грозного и реакция на нее жителей показывают, что конкретные дела несут в се­бе куда более значительный мобилизующий заряд, чем отвлеченные лозунги и призывы. К тому же пар­ламент будет вынужден соотноситься с довольно сложной политической ситуацией, которая характе­ризуется наличием на территории Чечни большой военной группировки и тем, что численность сотруд­ников местного МВД почти в два раза превышает ко­личество работающих в промышленности ЧР, а также чудовищной безработицей, охватывающей около 80% от трудоспособного населения. При этом ключе­вым фактором социального самочувствия населения по-прежнему остается проблема безопасности.
С другой стороны, существуют силы сопротивле­ния, поддерживаемые политической эмиграцией, представительствами в зарубежных странах и развет­вленной сетью интернет-ресурсов. Таким образом, перед парламентом ЧР стоит сложнейшая задача со­действовать поиску неординарных, все эти факторы учитывающих путей мирного урегулирования кон­фликта, обеспечения общественного согласия. Вопрос этот остается открытым, и, пожалуй, именно тогда, ког­да мы увидим, как он будет решаться, станет понятно, каково было политическое значение выборов.

[1]. Социологическое исследование "Интересы, нормы, ценности", 2003, объем квотной выборки - 1060 чел.
[2]. Экспертный опрос "Интересы, нормы, ценности", 2004.
[3]. Социологическое исследование "Интересы, нормы, ценности", 2003.

Г. Грозный