Назад Вперед

ОБЩЕСТВЕННАЯ АКТИВНОСТЬ ВОСПРИНИМАЕТСЯ КАК УГРОЗА ДЛЯ ВЛАСТИ
Интервью
Юрий Самодуров

Юрий Вадимович! Почему, на ваш взгляд, шпионский скандал с камнем разразился именно сейчас, в период активного обсуждения в России и за рубежом закона о НПО, принятого Госдумой и подписанного Президентом?
На днях, когда руководители ведущих правозащитных организаций встречались в Московской Хельсинской группе для обсуждения этой ситуации, Эрнст Черный привел цитату из выступления Путина в Государственной Думе в 2001-м году, которая, как мне кажется, очень многое объясняет. Ее смысл сводился к тому, что "контакты российских граждан с иностранцами вне служебных обязанностей вызывают вопросы".
Мне лично кажется, что вся эта история является неуклюжим демаршем, цель которого - оправдать в глазах Запада и российских граждан принятие нового закона об общественных организациях и доказать необходимость учреждения Общественной палаты. Это не что иное как попытка упразднить гражданское общество, возникающее стихийно, ибо оно, по мнению Кремля, выглядит как-то подозрительно. В его лоне граждане занимаются неведомо чем, и на какие деньги, тоже вопрос.
Власть в такой ситуации, похоже, чувствует свою ущербность, а в какой-то мере, может быть, и нелегитимность. Общественная активность, свободная от ее руководства, воспринимается ею как смутная угроза. Не конкретная, как пресловутая Аль-Каида, например, а потенциальная. Весь этот бульон, состоящий из разных людей, кипит, обходится без контроля Кремля. Значит, этот последний участок независимой жизнедеятельности надо упразднить, то есть поставить под контроль - так же, как губернаторов, политические партии и процесс выборов. Вот зачем создана Общественная палата, как модель "правильного" гражданского общества, и придуман закон "Об общественных организациях", основное предназначение которого - стать средством борьбы с гражданским обществом "неправильным".
У меня вызвали тревогу результаты одного из телевизионных опросов, согласно которому среди населения численность доверяющих ФСБ в два раза
больше, нежели тех, кто доверяет правозащитникам.
Поворотными моментами нашей новейшей истории принято считать события 1991 года и в какой-то мере сентябрь-октябрь 1993-го, таким моментом было, безусловно, также начало войны в Чечне, хотя с ней большинство населения как-то свыклось - приходится признать, что это нам не к чести. Возможно, со временем станет ясно, что исторический поворот не обязательно определяется каким-то крупным событием, его может знаменовать и цепь событий, по отдельности не слишком впечатляющих. Мне представляется, что закон об Общественной палате, история со шпионским камнем и закон о НПО -именно такие события, в совокупности способные предопределить новый поворотный момент, после которого у общественных организаций уже не останется даже той относительной свободы деятельности, какой они пользовались до сих пор.
В 1991 году мне и в страшном сне не могло бы присниться, что опять придется жить в стране, где есть политзаключенные. Конечно, это не те узники совести, что были в шестидесятых, это люди совсем другого плана. Но факт остается фактом - мы вновь вернулись к ситуации, когда можно угодить за решетку по политическим мотивам. И со многими это уже случилось.
Иногда я ловлю себя на горькой мысли, что наша страна может прекратить свое существование так же, как некогда распалась Римская империя. Да и другие мировые державы, погибшие оттого, что упустили момент, когда спасительное обновление еще было возможно: не смогли вслух осудить те преступления, которые совершили в прошлом. Вот и наше государство не устояло перед искушением стать правопреемником преступного режима. Если у нашего общества и государства нет будущего, то именно по этой причине. Пока, на нашу беду, очень похоже, что обществу нашему не хватает нравственных сил на то, чтобы дать принципиальную оценку своему прошлому и твердо сказать: "Мы не хотим быть такими!". А если мы этого не скажем, той страны, где мы сегодня живем, просто не станет на земле. И распад совершится не в веках, а в ближайшие десятилетия.